Могол
Шрифт:
Как хорошего солдата Хумаюн сделал Хему командиром. Фарид, в свою очередь, тоже возвысил его. И вот, умело воспользовавшись смертью Фарида, он достиг вершины власти, но при этом прекрасно осознавал, что и мусульмане и индусы одинаково относятся к нему, как к узурпатору, как к человеку, к которому при иных обстоятельствах они даже не подошли бы на улице. С ним и говорить не станут в тех местах, где не знают, что он любимец султана. Для Хему единственным средством защиты были деньги.
Система налогообложения, разработанная Шер-шахом, оказалась слишком совершенной, чтобы ее можно было разрушить за два года небрежения. Но становилось очевидным, что значительная часть сборов в пользу государства или не взималась вовсе, или же уплывала в чей-то карман.
Эта зима также прояснила Ричарду слабину политики Ислам-шаха. Связи султана с раджпутами были весьма призрачными. Те, безусловно, выказывали оправданное почтение его грозному отцу, но сын ничем не проявил себя. Мало угрозы от раджпутов, тут еще и губернатор Пенджаба, Сикандр Шер, племянник Фарида, фактически провозгласил независимость. Он целый год не платил налогов, объясняя, что все собранные им деньги необходимы для защиты вице-королевства от вторжений моголов из Кабула. На западе же было и того больше родственников Фарида, претендующих на трон.
Эта ситуация поставила Ричарда Бланта в затруднительное положение. Он чувствовал отвращение и недоверие к Хему, однако тот был женат на его дочери и держал остальных членов семьи почти полностью в своих руках. В то же время англичанин совсем не был уверен, что Сикандр Шер или другие племянники оказались бы лучшими султанами, чем Ислам-шах. Все им увиденное повергало его в серьезные сомнения по этому поводу.
Мысль, что Хумаюн, человек, которого он почитал и которому верил, готовится перейти границу, приняла в мозгу Ричарда угрожающие размеры. Однако после смерти Фарида Хумаюн не предпринимал никаких шагов против Дели. Без сомнения, он все еще был чрезвычайно занят собиранием книг и старинных вещиц.
Для Бланта бежать из Дели означало бы оставить все, чем он обладал, и главное детей, на милость Хему. А как взять их всех с собой? Это, конечно, не мешало ему обдумывать обстановку. Да, положение его останется шатким, пока Хему продолжает глумиться над ним. Однако он не мог пока придумать ничего лучшего, чем служить выскочке и его бестолковому хозяину по возможности верно, насколько хватит выдержки.
И вот пришло время окончания сезона дождей. Хему спросил, откуда тот собирается начать свои административные реформы.
— Я не могу поступить лучше, — ответил Ричард, — чем последовать примеру великого Бабура. Мы должны определить главные направления. Сикандр, возможно, и мечтает о независимости Пенджаба, но боится моголов, и они полностью занимают его внимание. Он отличный генерал, и у него сильная армия. Нам бы потребовались все наши ресурсы, чтобы сокрушить его. Раджпуты слишком заняты партизанской войной друг против друга, чтобы объединиться против нас. Но соберись мы воевать с ним, нам также понадобятся все наши ресурсы. Поэтому, считаю, сначала следует заняться восточными провинциями, где полный беспорядок и самые большие недоимки.
— Я полностью полагаюсь на тебя, Блант-эмир, — сказал Хему и криво усмехнулся. — Принеси мне деньги. И головы тех, кто попытался их присвоить.
Ричард решил взять с собой племянника, чтобы юноша увидел настоящую индийскую жизнь без всяких прикрас. Питер был воодушевлен предстоящим походом. Только мысль, что придется покинуть Хуану, которая была беременной, несколько омрачала его настроение.
— Сколько раз я вынашивала ребенка, когда мой господин отсутствовал, — усмехнулась Гила. — Твоя жена будет в безопасности со мной. Иди и приобрети себе славу. Ты можешь стать эмиром, как твой дядя.
Хуана горько плакала.
Ричарду дали отряд из пятисот кавалеристов — большой для сбора налогов, но маленький для подавления возмущения... или для возбуждения его.
Сначала он отправился в Агру. Согласно его сведениям, Прабханкар был достаточно честен в уплате налогов.
— Блант-бахадур, — сказал индус, — рад видеть тебя в могуществе и благополучии да еще с пятьюстами всадниками за спиной.
— Ты имеешь в виду, что не ожидал увидеть меня снова?
— Все могло случиться.
— Но ты бы не помог мне?
— Я бы помог тебе, если б было возможно, Блант-бахадур. Разве мы не старые друзья и товарищи по оружию? Но что ты хочешь? У меня пять тысяч верных мне человек. Большинство из них ветераны или сыновья ветеранов наших походов, поэтому я знаю, что они будут верны и тебе. Но у Хему войско во много раз большее.
— А твои люди также верны памяти Могола?
Прабханкар пристально посмотрел на него.
— Ты говоришь чепуху, Блант-бахадур.
— Я говорю о том, что может произойти. Отчего такое не может случиться, старина? Ты арестуешь меня?
— Я? Арестую тебя? Это просто невозможно.
— Ну, значит, ты снова пойдешь со мной, — он поднял палец, — если будет необходимо.
Прабханкар вздохнул.
— У меня жены и семья, я богат. Это правда, что Шер-шах дал мне все, но Ислам-шах или даже Хему поддержали меня со своей стороны, потому что им нужны честные люди. Знаю, что он паршивая собака, которая посадила бы меня на кол после Канауджа. Знаю, что он не заслуживает своего положения. Но сейчас он дал мне богатство и силу. Я не хочу лишиться благополучия, потерять моих жен и сыновей. А ты, Блант-бахадур?
Ричард в свою очередь тоже вздохнул.
— Я могу лишь уважать твое решение, Прабханкар-хаким.
Он поднялся с ковра, чтобы уйти, но Прабханкар удержал его за руку.
— Скажи мне, если придет день, когда ты поссоришься с Хему, и у тебя будет достаточно войска выступить против него, и я приду к тебе с моими пятью тысячами...
Сердце Ричарда сильно забилось от радости.
— Мог ли я рассчитывать на это, Прабханкар-хаким?
— Вот тебе мое слово, Блант-эмир.
Ричард нашел союзника.