Могол
Шрифт:
Пальцы Сикандра снова потянулись к бороде.
— А я сам не могу претендовать на делийский трон?
— Вы?
Сикандр засмеялся.
— Вы отлично знаете, что это не под силу одному человеку. — Он задумался. — Мне по крайней мере. Я афганец, и здесь, в горах, мой народ. Я всегда считал, что у моего дяди чрезмерные амбиции. И не хочу править многонациональным государством.
— Даже здесь ваша власть ненадежна. Вы окружены враждебными силами. Моголы на севере, Хему на юго-востоке. Даже выжившим членам вашего семейства нельзя полностью доверять. Неужели вы надеетесь, что Мубариз-шах, сохранив свою власть, не попытается покорить вас? Как вы думаете удержаться в окружении стольких недругов? Не будет ли лучше заключить союз с одним человеком, которому вы бы верили?
Не в первый раз Ричард блефовал, играя на человеческой жадности и желании выжить или удержать то, что уже имеется.
Ведь Сикандру было так легко отослать их головы Хему в знак примирения.
Сикандр, немного подумав, кивнул.
— Поезжай к Моголу. — Он посмотрел за спину Ричарда, на женщин. — Твоя жена, дочь и сын останутся здесь до твоего возвращения с ответом Хумаюна. — Сикандр поднял палец, предупреждая протест Ричарда. — Они будут в безопасности, клянусь Пророком. — Он засмеялся. — До тех пор, пока ты не предашь меня.
Питер был потрясен.
— А если, предположим, Хумаюн встретит нас плохо? — спросил он.
— Тогда мы будем вынуждены вернуться и сражаться с Сикандром.
— Скажи мне, — поинтересовался Питер, — неужели вся жизнь на Востоке была прожита тобой на такой зыбкой почве?
— Повсюду жизнь такова, если находишься плечо к плечу с королями и принцами, — сказал Ричард. — Признайся, разве наш король не рубит головы в минуты неудовольствия? И помни: ты сам захотел ехать сюда.
Питер пристально посмотрел на него и ухмыльнулся:
— Еще месяц назад я надеялся здесь преуспеть.
Затем был Хайдабар, спешный переход до Кабула, чтобы успеть до первого снега пройти перевалы.
Они путешествовали под защитой Сикандр-шаха до самой границы с моголами. Но Ричард решил, что будет лучше скинуть свои пышные одежды и переодеться в национальную одежду патанов, чтобы избежать столкновений с горными племенами, для которых даже Сикандр-шах был весьма призрачным авторитетом. Это дало свои результаты — на них не обращали внимания.
Но им пришлось преодолеть и много других препятствий. Даже снег выпал раньше обычного. А потому только, в середине декабря они предстали перед Хумаюном.
— Блант-бахадур! — Хумаюн, казалось, был рад видеть Ричарда. Он немного постарел, но здоровье его, похоже, заметно улучшилось, он стал выглядеть солиднее. Ричард прикинул, что ему сейчас около сорока.
Братьев Хумаюна видно не было, но рядом стоял явно его сын. Ричард удивился: неужели это тот самый хилый мальчик, которому дали удивительное имя Акбар, и решил — такого не могло быть. Акбар только родился, когда он в последний раз был в Кабуле, значит, около семи лет тому назад. Этому же мальчику было лет пятнадцать, не меньше.
— Это мой сын, — пояснил Хумаюн, поймав любопытный взгляд Ричарда. — Его зовут Мирза Мухаммед.
Ричард понял: это сын одной из наложниц.
— Будь благословен, — сказал он. — А господин Камран?
Хумаюн нахмурился.
— Не говори мне об этом негодяе. Он восстал против меня, желая отнять мой трон, и сейчас скрывается где-то в горах. Если он вернется, я отрублю ему голову. Ну а как ты, Блант-бахадур? Сначала я слышал, будто ты умер. Затем узнал, что ты вернулся без армии. Потом дошел слух, что ты сборщик налогов у Ислам-шаха... а сейчас стоишь передо мной как патанский бандит. Чем объяснить все это?
Ричард рассказал ему то же, что раньше рассказывал Сикандр-шаху, только представив другую сторону монеты.
— Я слышал, что у Хему очень сильная армия, — сказал наконец Могол. — В его армии тоже завелись пушки. Неужели они будут нацелены на раджпутов?
— Раджпуты относятся к нему как к узурпатору. Но они могут и оказать ему поддержку, потому что боятся тебя больше, чем его.
— Ну а что ты хочешь мне предложить? У тебя, вижу, нет армии.
— Я принес вам три весьма ценных известия. Во-первых, я очень хорошо знаю Хему. Он напуган и совершенно не способен понять, какой кусок имел безрассудство ухватить. Теперь ему не выстоять против решительной атаки, у него сил не больше, чем было у Махмуда Лоди.
— Человеческая отвага — довольно относительное качество, Блант-бахадур. Поставленный перед катастрофой, он будет драться как загнанная в угол крыса. А что ты еще мне скажешь?
— У меня есть предложения и более конкретные. Во-первых, возможность союза с Сикандр-шахом.
— С этим бандитом? Разве не его патаны устраивают набеги в глубь моих земель, грабя и выжигая все на своем пути?
— Таков образ жизни патанов. Их жестокость вызвана нуждой. Сикандр хочет направить энергию патанов против своего настоящего врага, да и вашего тоже — против Хему.
— А что он хочет взамен?
— Быть властителем Пенджаба, которым и так уже владеет, и ничего больше. Только Сикандр может контролировать этот дикий народ.
Хумаюн фыркнул.
— А третье твое известие?
— Самое важное из всех. Я обещаю вам поддержку губернатора Агры и его армии.
Хумаюн нахмурился:
— Прабханкара?
Ричарду стало ясно, что он хорошо разбирается во внутренней жизни Делийского королевства.
— Он верен мне, а не Хему. Дайте мне время. Я пошлю ему письмо. Тогда в случае вашего нападения Прабханкар поднимет восстание в тылу Хему, и тот не сможет организовать защиту Делийского королевства.
— О Аллах, что за фантастический план!
— Который, замечу, непременно привлек бы внимание вашего отца.
— Да, думаю, что ты прав. Но начинать войну... — Хумаюн поднялся и, подойдя к окну, посмотрел на валивший, покрывая все кругом, снег.
«Бабур, должно быть, перевернулся в могиле», — подумал Ричард.
— Вернуть Дели — разве это не цель всей вашей жизни?
Несколько минут Хумаюн не отвечал. Затем спросил небрежно:
— Этот город так же красив, как и тогда, когда я его оставил?