Мои дорогие мужчины (Наперекор волне)
Шрифт:
Когда Кэм отступил и снял через голову свою рубашку, Анна затаила дыхание и подумала, что сможет ответить ему такой же нежностью. Она потянулась к нему, встала на цыпочки, и теперь их глаза и губы оказались на одном уровне. Кэм целовал ее виски, ее лоб, ее закрывшиеся глаза, трепещущие веки.
– Я люблю смотреть на тебя, – сказал он, приподнимая подол ее футболки дюйм за дюймом. – Даже когда тебя нет рядом, я мысленно вижу тебя.
Кэм положил ее на кровать, лег рядом и в одну ослепительную, захватывающую дух долю секунды вдруг понял, что никогда
Кэм исследовал ее тело с таким изумлением, как будто все это происходило с ним в первый раз. Первая женщина, первое желание… И совершенно новым было стремление не спешить. Пить маленькими глотками, а не жадно глотать. Скользить, а не мчаться. Под ее блуждающими руками его кожа дрожала и согревалась.
Никто из них не слышал, как по крыше забарабанили первые капли дождя. Анна достигла вершины гребня мерцающей волны – и соскользнула вниз, выдохнув его имя. Наслаждение, прозрачное и светлое, как утренняя роса, необъятное, как темное море, пронизывало ее, шевелилось, ширилось, захватывая и увлекая на новую вершину, где не было никого, кроме Кэма.
Анна прижималась губами к его горлу, плечам, она вобрала бы его в себя всей кожей, если бы знала, как это сделать. Никто никогда не владел ею так всецело! И когда она обхватила его лицо ладонями и впилась в его рот, сливаясь с ним в поцелуе, она знала, что он полностью принадлежит ей.
Когда он наполнил ее, это было всего лишь еще одним звеном в сияющей цепи. Она раскрылась, принимая его и отдавая себя. Они медленно двигались, не сводя глаз друг с друга, их дыхание смешивалось. Этот медленный плавный ритм доводил наслаждение до абсолютного совершенства.
Новый оргазм, ослепительный и головокружительный, разрастался в ней.
– Поцелуй меня! – потребовала Анна с последним дрожащим вздохом.
Их губы снова встретились, слились, и последняя плавная волна накрыла их.
Когда ее руки безвольно упали на кровать, Кэм не вымолвил ни слова, не посмел заговорить. Ему казалось, что он летит кувырком с утеса, а его обнаженное распухшее сердце полностью принадлежит ей.
«Если это любовь, то я должен бы испугаться до смерти», – подумал Кэм, он не мог шевельнуться, не мог отпустить ее. Анна лежала под ним, и это было так хорошо, так… правильно! Его тело ослабло, в голове была пустота, и только сердце, дрожа, еще гнало кровь по жилам.
Кэм решил, что подумает обо всем позже, ни слова не говоря, соскользнул с нее, по-хозяйски прижал к себе и задремал, убаюканный дождем.
Анна проснулась, когда солнце брызнуло в глаза, и, потрясенная, обнаружила себя в уютных объятиях Кэма. Его руки крепко держали ее, их ноги переплелись.
Если бы ее мозг мог нормально работать, она бы, наверное, поняла, что, хотя они оба считали свои отношения несерьезными, очень современными, их подсознание знало лучше.
Анна пошевелилась, пытаясь отодвинуться, но Кэм только сжал ее еще крепче, не открывая глаз.
– Кэм! – прошептала она, чувствуя запоздалое раскаяние в том, что все-таки поддалась ему. – Кэмерон, проснись!
Кэм что-то невнятно пробормотал и уткнулся лицом в ее волосы.
Анна вздохнула, решила, что у нее нет другого выхода, и, придвинув колено к его паху, резко нажала.
Это заставило Кэма открыть глаза.
– Эй! Что?..
– Проснись!
– Я не сплю, – проворчал он, стараясь сфокусировать взгляд. – Слушай, ты не могла бы обращаться со мной поделикатнее?
– Тебе надо идти, – Анна снова перешла на шепот, – ты не должен был оставаться здесь всю ночь.
– Почему? – прошептал он в ответ. – Это моя кровать!
– Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, – прошипела Анна. – Твои братья могут проснуться в любую минуту.
Кэм заставил себя повернуть голову на пару дюймов, чтобы взглянуть на часы.
– Восьмой час. Этан уже встал и, вероятно, опустошил первую крабовую ловушку. А почему мы шепчемся?
– Потому что подразумевается, что тебя здесь нет.
– Я живу здесь! – Сонная улыбка скользнула по его лицу. – Черт, какая же ты хорошенькая: вся взъерошенная, смущенная… Полагаю, я должен снова заняться с тобой любовью.
– Прекрати! – Анна не успела засмеяться, потому что его ладонь уже обхватила ее грудь. – Не сейчас…
– Отчего же? Самый подходящий момент. Мы здесь, сейчас, голые. А ты такая мягкая и теплая.
Кэм уткнулся носом в ее шею.
– Не начинай!
– Слишком поздно. Я уже пошел на первый круг.
И действительно, когда он зашевелился, Анна поняла, что гонг давно пробил. Кэм оказался в ней одним легким движением – таким плавным, таким естественным, таким чудесным, что она только вздохнула.
– Никаких стонов! – прошептал он ей в ухо, тихо посмеиваясь. – Ты разбудишь моих братьев.
Анна фыркнула, захваченная врасплох собственным возбуждением, толкнула его и, перекатившись, оседлала. Кэм выглядел таким сонным, ленивым, самодовольным… Слегка задыхаясь, она уперлась руками в матрац по обе стороны от его головы, наклонилась и втянула в рот его нижнюю губу.
– Хорошо, крутой парень, посмотрим, кто застонет первым!
И выгнулась над ним…
Потом они решили, что в этой гонке не было ни победителей, ни побежденных.
Анна заставила Кэма вылезти в окно, хотя он уверял, что это смешно. Но так она чувствовала себя менее порочной. Когда, приняв душ и надев простые слаксы и фланелевую рубашку, она спустилась по лестнице, Сет все еще спал на ковре под охраной Глупыша.
Увидев Анну, щенок поднялся и, жалобно скуля, последовал за ней в кухню. «Или пустой желудок, или полный мочевой пузырь», – решила она, открывая заднюю дверь. Глупыш доказал верность последнего предположения, пулей рванув на улицу и обильно полив расцветающую азалию.