Мои эльфы. Бунтарь, недотрога и госпожа следователь
Шрифт:
— Но как? — протянула я с надрывом.
Сандарин помолчал немного, потом сказал с обреченным вздохом:
— Слухи пока не разошлись. Я сотру советникам память так, как стер тебе. Они забудут о том, что видели. Я все исправлю. Слышишь? Все исправлю, только, пожалуйста, не надо плакать.
Глава 32. Непростое решение
Галя выполнил свое обещание: стер советникам память, замял скандал, спас репутацию принцев и мою честь. Ни один слух про нашу с братьями связь не просочился в народ. Правду знали только король и королева.
Насколько мне стало известно, владыка Йерна даже наградил Сандарина за его помощь. Его Величество был уверен, что колдун действовал в интересах королевской семьи, а он преследовал свою цель: не дать мне уехать на материк или еще хуже — от отчаяния броситься со скалы в море.
Моя театральная истерика сильно напугала дядюшку. Он и правда решил, что я могу не пережить позора и что-нибудь с собой сотворить. Я в свою очередь всячески поддерживала его в этой мысли, считая, что таким, как Галя, необходим урок, который запомнится на всю жизнь.
Горбатого, конечно, могила исправит, но иногда полезно показать, что любой дурной поступок может иметь последствия.
Впечатленный нашим последним разговором, Сандарин притих, его любовный пыл слегка поугас. Непривычно бледный, он все свободное время проводил в рабочем кабинете или в лаборатории, при этом поручил служанке за мной присматривать.
И да, Галя все-таки сдержал слово: вернул мне воспоминания.
Ритуал занял несколько часов. Меня погрузили в магический сон. Чувствуя себя юркой рыбкой, я плавала в глубоком кромешном мраке, а потом очнулась и завыла в голос от боли в голове. Мой мозг словно прокрутили через мясорубку. Затылок налился свинцовой тяжестью, а по вискам долбили стальными молоточками.
— Скоро полегчает, — пообещал Сандарин и опустил мне на лоб влажное полотенце.
Полегчало мне только через двое суток.
Это время я провела в каком-то липком, лихорадочном забытье. Меня навещали принцы, но я тонула в океане боли и плохо воспринимала реальность.
— Обратный процесс всегда переносится тяжелее, — Галя кормил меня с ложечки вонючими отварами, которые должны были прогонять боль, но не прогоняли. — Если тебя это утешит, ритуал ударил и по мне.
Утешения от его слов я не испытала.
Все проходит. Прошло и это. Спустя двое суток страданий я поднялась с постели, на удивление бодрая и полная сил. Закрывшись в своих покоях, я попыталась понять, чувствую ли в себе какие-то изменения, стала ли я другой, после того как вернула воспоминания о прошлом.
И да, и нет.
Я словно прожила обе эти жизни. И та, и другая личность смешались во мне, ибо, если налил воду в вино, потом их не разделишь.
Я ощущала себя двадцатилетней бунтаркой и одновременно опытной сорокалетней женщиной. Я была эльфийкой Варной Лиадони и в то же время Нординой Варварой Павловной, чистокровным человеком. И, пожалуй, это было неплохо. В своей ситуации я нашла массу преимуществ.
Когда я отошла от магического ритуала, принцы снова попытались со мной встретиться, но я оказалась не готова. Я нуждалась в паузе, в тишине, в свободном пространстве и одиночестве, потому что слишком многое надо было осмыслить. По моей просьбе Галя не без удовольствия выпроводил братьев за дверь.
Но сегодня в дверь моей спальни снова постучали, и в этот раз я была счастлива незваным гостям. Дверь я открыла с улыбкой на лице.
Улыбка сразу увяла. На пороге стояла Ее Величество Сольфина Андарион, королева Йерна, мать Айнана и Марамира, моя потенциальная свекровь.
— Ваше Величество, какая честь, — я лихорадочно вспоминала правила этикета, которым меня никто не учил.
В голове заевшей пластинкой крутилась мысль: «Она знает, что я спала с ее сыновьями. С обоими. Она знает. И поэтому пришла».
— Можно мне войти? — сдавленным голосом произнесла королева, и я посторонилась, пропуская ее в мою комнату.
Застучали каблучки, зашелестели пышные юбки. С прямой, как палка спиной, Сольфина Андарион проплыла мимо меня, ошеломленно замершей рядом с открытой дверью.
— Чем я могу быть вам полезна?
Предчувствуя скандал, я вся напряглась. Эта женщина с надменным лицом меня ужасно нервировала.
Сейчас будет кричать, обзывать шлюхой и негодяйкой. Угрожать карой Гаррота и королевской немилостью. Требовать, чтобы я оставила ее сыновей в покое. Боги, дайте сил все это выдержать. Как же не хотелось ругаться с матерью любимых мужчин!
Но вопреки моим ожиданиям, Ее Величество вдруг схватила меня за руки и… расплакалась. Ее спина содрогнулась, подбородок затрясся, и по бледным щекам покатились слезы.
Я была готова к оскорблениям, но к такому повороту — нет. Первая женщина Йерна рыдала посреди моей спальни. Я не знала, что делать. Понимала, что должна как-то ее утешить, но не находила слов. У меня пропал дар речи.
Да и что я могла сказать, если не знала причины этих слез?
— Варна, — королева сжала мои пальцы. — Я понимаю. Я все понимаю. Когда-то я была такой же. Тоже любила двоих. Но выбрать пришлось одного. И это правильно. Быть с одним.
О Гаррот и сестры, она говорила про свои отношения с королем и Сандарином! От чужой неожиданной откровенности запылали щеки. Я отвела взгляд.
Ей-богу, лучше бы она на меня кричала. Тогда я бы знала, как себя вести, а сейчас просто умирала от неловкости.
— Но и это не принесло мне счастья, — совсем не по-королевски всхлипнула мать моих возлюбленных. — Никому не принесло счастья. Никому из нас троих. Мой дорогой Дарин так и не нашел себе достойную женщину. Его сердце навсегда осталось разбитым. Он очерствел душой. Из пылкого романтичного юноши превратился в прожженного циника. А Элихор… Милый Элихор, мой любимый супруг… Он не простил мне измены. Обида навсегда занозой застряла в его сердце. И эта обида со временем поглотила все остальные чувства.