Мои эльфы. Бунтарь, недотрога и госпожа следователь

Жнец Анна

— Серьезно?

Вот чертяка: тонет, но продолжает упорно барахтаться!

— Я сварю другой, — и Сандарин полез в ящик стола, видимо, за ингредиентами.

Ан нет. Ошиблась. В его руке сверкнул длинный железный ключ с фигуркой головкой.

— Пойдем, — одернув лацканы камзола, Галя поманил меня за собой к двери. На пороге он остановился и, взмахнув ладонью, магией убрал со лба чернильный след от печати. — Будешь лично наблюдать за процессом приготовления. И первой испробуешь на себе эффект зелья.

Вдвоем

мы окунулись в прохладу и мрачность замковых коридоров. Обычно за Галей было не угнаться — так быстро он шел, но сегодня мне приходилось замедлять шаг, чтобы не вырываться вперед. Казалось, Сандарин тянет время, надеясь по пути придумать, как выпутаться из неудобной ситуации.

Зелье он безусловно сварит. Вопрос — какое. Пробовать его первой я точно не рискну. С этим мужчиной как на минном поле: надо следить за каждым своим шагом.

— Куда ты меня ведешь?

Несколько поворотов и крутых лестниц — и мы оказались в незнакомой мне части замка. Стены здесь были украшены алыми гобеленами. Сводчатый полоток из красного кирпича цветом и выпуклой крестовиной ребер напоминал морскую звезду — десятки морских звезд, куполом нависающих над нашими головами.

— В свою лабораторию. Или где ты думала, я варю зелья?

— Я об этом не думала.

Сандарин остановился напротив одной из дверей. Он вставил ключ в замочную скважину, затем тихо пробормотал отпирающее заклятие, и моим глазам открылось темное помещение, захламленное похлеще его рабочего кабинета. Шкафы до потолка, полки, трещащие от груза банок с ингредиентами, три письменных стола, расположенных буквой «П». Один — завален бумагами, на другом — громоздится причудливая конструкция из стеклянных колб, на третьем — чугунный котелок на ножках, а под ним маленькая газовая горелка.

— Осторожно, не споткнись, — Галя придержал меня за локоть и очень кстати: под ногами внезапно выросла пирамида из картонных коробок.

Ну и срач!

Я подошла к столу и, машинально отодвинув от края исписанные листы, нашла под ними остатки засохшего погрызенного печенья. Там же я обнаружила укрытую документами чашку со старой заваркой на дне.

— Сейчас будет тебе эликсир правды, — Сандарин потянулся к газовой горелке, но я перехватила его руки и сжала в своих. Кожа у колдуна была холодная и немного влажная. От моего прикосновения Галя опешил. Его рот приоткрылся. Зрачки стали шире.

— Не надо, — я проникновенно посмотрела Сандарину в глаза и погладила его ладонь большим пальцем. От этой простой неожиданной ласки маг судорожно сглотнул. Глядя на него, я почувствовала власть, которую имеет женщина над влюбленным в нее мужчиной. Власть обезоруживать одним лишь взмахом ресниц. — Не надо никаких зелий. Я тебе верю.

Разумеется, я соврала. Разве можно доверять такому прохвосту? Но сейчас мне надо было получить желаемое, и я изменила стратегию.

Очаровательно улыбнувшись, я легонько сжала руки Сандарина в своих.

— Знаю, ты не причинил бы мне вреда. Тот, кто любит, не сделает больно. А мне было больно. Стыдно, неловко, унизительно. Когда эти мужчины ворвались в спальню, а я там вся растрепанная и… Какой позор!

Я картинно вздохнула. Попыталась заплакать, но смогла выдавить только одинокую слезинку.

— Ты бы так со мной не поступил. Только настоящий подонок… А ты не такой.

Сандарин отвел взгляд. Мышцы на его лице напряглись.

Я продолжила, изо всех сил стараясь выглядеть искренней, несчастной и беспомощной:

— Прости меня за эту вспышку гнева. За то, что я тебе лицо печатью испачкала. Я погорячилась. Подумала о тебе скверно. Совершенно напрасно. Ты меня простишь?

И я просительно заглянула Сандарину в глаза.

— Варна, не надо. — Колдун покраснел. Он осторожно забрал у меня свои руки и отстранился, пряча лицо.

Ну что, стыдно тебе, козлина? Надеюсь, чувство вины тебя сожрет. А вот тебе еще дров в топку угрызений совести.

— Мне так плохо от всей этой ситуации. Не знаю, как дальше жить в Йерне. В этом позоре. Среди этих эльфов.

— Выходи за меня — и никто в твою сторону дурного слова не скажет.

— Но ты не запретишь им думать обо мне плохо. Не запретишь им меня обсуждать. Пусть не открыто, а наедине с друзьями и родственниками.

Из груди Сандарина вырвался долгий, протяжный вздох. Надеюсь, он понял, что натворил.

— Я не могу так жить. Просто не могу.

Спрятав лицо в ладонях, я притворилась, что плачу.

— Варна? — раздался над головой испуганный голос дядюшки. — Варна, не надо. Пожалуйста.

Сандарин кружил возле меня в полнейшей растерянности, явно не зная, как успокоить. Я чувствовала, что он хочет ко мне прикоснуться, но не решается.

Вот она — сила женских слез. У любого мужчины выбьет почву из-под ног.

— Не могу. Лягу прямо тут и умру от стыда и горя. Ничто меня не спасет. Ни брак с тобой, ничто. Я опозорена, унижена, растоптана. Как мне теперь жить? Зачем? — закрывая лицо руками, я самозабвенно изображала рыдания. — Не место мне здесь больше. Одолжу денег у Элисандры и уеду на материк с первым же кораблем.

Я не видела этого, но почувствовала, как от моих слов Галя дернулся. Поняв, что нащупала нужный рычаг, я принялась с упоением на него давить.

— Уеду. Сбегу от осуждения и позора. Другого выхода нет. Теперь мне либо на большую землю, либо камнем на морское дно.

— Варна…

На несколько секунд воцарилась тишина, наполненная моими всхлипами. Затем мне на плечо легка тяжелая ладонь.

— Варна, — прохрипел колдун. — Не надо так убиваться. Не надо уезжать. Я все исправлю.