Мои королевские дела
Шрифт:
Ля Гуш куда-то исчез. Наверное, сидел где-нибудь на другом конце стола и пировал тоже. Но оказалось, это не так. Едва Сеня подумал, что здорово было бы вымыть руки, как за спинкой его стула раздался тихий голос Ля Гуша, кому-то командовавший:
– Чашу для мытья рук королю.
И чаша с водой появилась через несколько секунд.
Потом такие же чашки подали и другим господам.
Несложные разговоры вертелись, во-вторую очередь (потому что в первую они были, разумеется, о яствах), вокруг нехорошей погоды нынешним летом. То дождь, то солнце. Одних не устраивало одно, других –
Быстро сгущались сумерки. Слуги зажгли садовые фонари по углам площадки и в аллеях. Зажгли и свечи в канделябрах на столах. На пюпитрах у музыкантов тоже засветились огоньки.
Герцог, едва наступили сумерки, поднялся из-за стола и обратился к Сене:
– Позвольте откланяться, ваше величество. Дела.
– Конечно, – сказал Сеня. Весь вечер ему было неуютно сидеть рядом с этой кислой миной.
Сеня, без помех, решил задать Мерлину вопрос, который его беспокоил. (Нет, спрашивать о перемещении между мирами и об озере он больше не хотел: снова вымокнуть до нитки – небольшое удовольствие. Да и какая разница, как Мерлин его сюда затянул, если возвращаться он не собирался!) Сеня спросил:
– Мерлин?
– Да, – невнятно отозвался старик, так как откусывал кусок пирога.
– Почему вы меня Арчибальдом Первым назвали?
– Потому, – сказал Мерлин, прожевав, – что Арчибальдов на троне еще не было.
– Да нет, – сказал Сеня, – я не о том. Почему именно Арчибальдом?
– А что? – пожал плечами Мерлин. – Разве не красиво звучит – «Арчибальд»!
– Н-ну, – стесняясь, сказал Сеня, – могли бы и по-другому как-нибудь. Королем Артуром, например…
Старик взял из салата веточку петрушки, пожевал, причмокивая, и сказал:
– М-да. Артур, пожалуй, было бы более по-королевски… Ну да ладно. Я ведь уже объявил прилюдно, что ты Арчибальд.
– А нельзя пере… ну… объявить, что имя меняется? – попросил Сеня.
– Нет, – категорично сказал Мерлин и выпил полный бокал вина.
– И Пепин был тоже «Первый», – вспомнил вдруг Сеня, – и Хранциск.
– Обязательно! – подтвердил Мерлин. – Какой король захочет быть Вторым? Королю всегда приятнее быть Первым… И потом, – он махнул ладонью, и лакей тут же налил ему красного вина в бокал. Мерлин глотнул, кивнул довольно, – и потом, их же так легче различать! Никакой путаницы. Один – Пьер, а другой – совсем даже Филипп…
Сеня кивнул. В словах старика есть некая психологическая истина, подумалось Сене.
Мерлин закончил:
– Поэтому я их всех по-разному и называю!
«Всех!» – удивился Сеня и спросил:
– Сколько же вам лет, Мерлин?
– А это, – сердито сказал Мерлин, – слишком личный вопрос!
Сене не оставалось ничего, как только извиниться.
Вино было совсем слабым и Сеня удивился, почему многие за столами вдруг стали совсем хмельными, а потом раздалось нечто, напоминавшее пение. Пели музыканты, которые к тому времени, видимо, устав играть и проголодавшись, расположились за столами и тоже пировали. И запели они вовсе даже не Моцарта и не Генделя, а какую-то народную, похоже, песню, которая начиналась словами: «Не летайте коровы…» Дальше было совсем не разобрать, так как музыканты, похоже, порядочно набрались. Где-то за дальним столом завизжали дамы. Видимо, кавалеры совсем отбились от их рук. Или распустили свои.
Старая дама, сидевшая напротив, поджала сморщенные губы и сказала:
– Опять кто-то брагу притащил!
– Где? – живо отозвался Мерлин. – Где?
Мерлину явно что-то передали – но под столом. Он вытащил на свет глиняную бутыль и украдкой налил в свой бокал нечто бурое. Потом поставил бутыль под свой стул.
Старая дама посмотрела на Мерлина недовольно, но ничего не сказала.
– А мне? – робко спросил Мерлина тучный господин, сидевший около пустого стула герцога.
Мерлин сунул бутыль Сене со словами:
– Передайте дальше, ваше величество.
Сеня понюхал горлышко бутыли – пахло кислым, налил немного себе в бокал и потом передал дальше. Глотнул. Брага не была особо вкусной – вроде скисшего яблочного сока.
– Вообще-то, – не выдержала старая дама. – Брага в Гольштании запрещена.
– Да? – сказал Сеня. – Почему?
– Потому что, – весело отозвался выхлебавший половину фужера и довольно причмокивающий Мерлин, – король Пелопоннес Первый спился посредством браги и умер.
– Вот именно! – нравоучительным тоном сказала старая дама Сене.
В этот момент снова вдалеке завизжали дамы, потом стало слышно, как опрокидываются стулья и, похоже, даже столы. Кто-то затянул грубым голосом:
– А-у-э! Ла-ла-ла!
– Что там такое? – обеспокоенно вскочил Сеня.
– А, – махнул рукой Мерлин, – не волнуйся, величч-во, это гномы. Они всегда, где брага.
– Что? – удивился Сеня.
– Пьяницы и дебоширы, – сурово сказала старая дама.
Скоро Сеня и сам их увидел. К пустому стулу герцога подошел откуда ни возьмись шаткой походкой коротенький и коренастый бородач – ростом Сене по пояс. И на этот стул уселся. Тут же другой точно такой же бородач схватил стул за спинку и попытался первого стряхнуть.
Первый заорал:
– Ы-а-у! – сгреб со стола блюдо и, развернувшись на трясущемся стуле, двинул со всего маху второго по голове.
Тот отцепился от стула, потряс головой и накинулся на первого. Оба гнома хряпнулись о землю вместе со стулом, а потом покатились по плиткам, подвывая.
Стол трясся. Дамы визжали. Кавалеры пытались отпинаться от гномов.
У Сени у самого от браги помутилась голова, он вскочил, выхватил шпагу и закричал:
– Именем короля! Арчибальдом!
Потом понял, что сказал что-то не то, а в руках у него всего лишь рукоятка с крошечным обломком, застыдился, и сел. Но стыдился он, похоже, напрасно – никто на него и внимания не обратил в этом шуме.
Мерлин поднял бутыль и сказал громко:
– Кому браги?
Как по мановению волшебной палочки гномы остановились. Встали, чинно отряхнулись и, схватив со стола первые попавшиеся емкости – одному досталась чаша для омовения рук – протянули их к Мерлину.
Мерлин плеснул им по глотку и сказал:
– Отдам бутылку. Если унесете ее в свою деревню.
– Лады, – прохрипели дружно бородачи. Схватили бутыль и убежали.
Но, как показалось Сене, вовсе не в деревню. А в ближайшие заросли.