Мои поцелуи вкуса крови
Шрифт:
Прошло столько времени, а она никогда не переставала думать о нем — даже после того, как сама отправила его за пределы этого мира. Тогда она готова была поклясться, что стоит ему исчезнуть, как в ее душе снова воцарится покой. В смысле, если бы она обладала этой хрупкой субстанцией, которую называют душой…
Но тогда он сказал, что никогда не любил ее и никогда не полюбит. Но если так, кто же несколько ночей назад смотрел на нее с такой нежностью — граф Эрнест, незнакомый Виктор Кузовков или кто-то третий? И о ком из них она уже несколько суток не может перестать думать?
Чтобы избавиться от навязчивых мыслей, она даже приняла приглашение на эту, как ее там, дарк-вечеринку. В конце концов, полезно будет посмотреть на нынешних людей; она слишком много времени провела в своем подземелье, оторванная от всего мира. Впрочем, если быть откровенной, мир никогда особенно и не интересовал ее. Эти живые находят удовольствие в таких глупых вещах, как танцы, веселящие напитки, странные, почти детские игры и любовь. Опять эта любовь, сколько можно об этом думать!
Всю ночь она старательно изображала веселье, хотя нереальная, абсолютно нелогичная ситуация просто выбивала ее из колеи. Она, вампир, чей возраст насчитывает не одно столетие, оказалась в обществе людей, на полном серьезе считающих себя созданиями тьмы. При желании она могла бы за ночь обратить их всех, вот была бы потеха! Но кто знает, как повели бы они себя, пробудившись к новой жизни, и смогла бы она удержать их в своей власти. Эти создания не признают никаких авторитетов, а разумные доводы для них просто не существуют. Расправься она с парочкой самых наглых на глазах у всех остальных — даже это вряд ли привело бы их к повиновению…
О ужас! Они таинственно таращили друг на друга старательно подведенные глаза, улыбались, демонстрируя несуществующие клыки, и даже в виде приветствия пытались укусить друг друга. Хотя стоит отдать должное — их наряды были вполне выдержаны в нужном стиле. Бархат, кружева, блестящая кожа в самых немыслимых сочетаниях, и все исключительно черного цвета, лишь кое-где оживленное блестящим металлом. В воспоминаниях этих девочек — а большинство гостей вечеринки составляли именно юные девицы — она увидела множество самых неожиданных мест, где были добыты материалы, часы старательной кропотливой работы. Надо сказать, некоторые достигли в этом настоящих высот мастерства.
Она в своем обычном наряде смотрелась среди них более чем скромно, но вампирская улыбка и непонятно откуда просочившаяся информация: «Это та крутая чувиха, у которой настоящий гроб» — обеспечили ей должную репутацию. Ей только и оставалось, что подражать поведению остальных — беспорядочно передвигаться в зале, убранство которого не уступало ее подземным апартаментам, здороваться, перекидываясь парой любезных фраз. От светских приемов, на которых ей случалось бывать, этот отличало лишь то, что многие из новых знакомых норовили отхлебнуть слабоалкогольный напиток из ее стакана, а некоторые, наоборот, едва ли не силой угощали из своего.
Ближе к концу вечеринки девица в кожаном камзоле с бантами и кружевами, которая представилась как лорд Некрос, заявила, что влюбилась в нее с первого взгляда, и, затащив в темный уголок бара, попыталась подкрепить свои слова весьма решительными действиями. С одной стороны, Эва была потрясена таким наглым посягательством, с другой — второй раз за все ее существование о ней говорили как о ком-то, кого можно и даже нужно любить. Если быть совсем точной, то тот, первый, ничего не говорил, но мысли его были так красноречивы…
Девушка в кожаном камзоле и с немыслимой стрижкой из черных и обесцвеченных прядей была твердо убеждена в истинности своих слов. Должно быть, почувствовав нерешительность Эвы, обольстительница неожиданно заявила, что прямо сейчас обратит ее, что автоматически снимет все проблемы. Но едва та решительно наклонилась к ней, несколько сконфуженная Эва обратилась в облачко дыма и выскользнула из объятий лорда Некроса. Возникла она уже в другом конце зала возле сцены, где демонстрировали свое искусство мастера грима, а вскоре — и в одном из кресел добровольных моделей.
Все это ненадолго развлекло ее, но, оказавшись одна в склепе, который с некоторых пор служил ей дневным пристанищем, Эва почувствовала, что сырые каменные стены давят на нее, а мертвая тишина не доставляет прежнего удовольствия. Даже постель, которая еще недавно казалось такой замечательной, виделась ей теперь в новом свете. Рыжая вертихвостка, делившая с ней это обиталище, куда-то исчезла, и это даже к лучшему. Сейчас Эве не хотелось, чтобы кто-то догадался об ее истинных чувствах, увидел, что и она может быть слабой. А впрочем, какие пустяки, у нее есть темы для размышления намного интереснее, чем эта полностью неправильная вампирша.
Мысли, стоило немного ослабить контроль над ними, вернулись в прежнюю колею. На концерте он сидел в заднем ряду и не сводил с нее глаз. Наивный, он думал, что его присутствие осталось незамеченным для нее. Ему так и не хватило смелости приблизиться, неужели холодный тон произвел на него настолько сильное впечатление? Прежде граф Эрнест не был так нерешителен. Хотя теперь он уже не совсем граф Эрнест, но какое это имеет значение? А может быть, те немногие любовные романы, которые она когда-то из любопытства прочла, устарели или, как теперь говорят, утратили актуальность? Пожалуй, стоит наведаться в книжный магазин и приобрести что-нибудь о современном этикете и искусстве флирта, а заодно просмотреть журналы мод. Журналы мод! Если бы еще недавно кто-нибудь сказал, что ее всерьез заинтересуют такие вещи, она бы растерзала дерзкого на месте…
Значит, ее, Эву, все-таки можно любить? Пусть этот мужчина яростно отрицает всякое сходство с графом Эрнестом, но она же чувствует, что это не так, а вампирское чутье обмануть невозможно.
Отец, когда пытался представить себе ее будущее, всегда приходил к мысли, что с таким лицом, как у нее, вряд ли можно рассчитывать на личное счастье. Может быть, поэтому он, в конце концов, и дал согласие на ее обращение. Она и потом иногда ловила на себе его взгляд: так смотрят на дурно выполненную работу, с недоумением спрашивая себя: неужели у меня и впрямь могло получиться такое? Раньше она не придавала этому значения, а теперь… с некоторых пор все изменилось настолько, что она удивленно спрашивала себя, с ней ли все это происходит.
Едва стемнело, Эва выскользнула из склепа и направилась туда, где сквозь кладбищенскую решетку виднелись городские огни. Вдруг ему сегодня не спится, и он отправится бродить по улицам…
Тем же вечером
Вот зачем я, спрашивается, сюда потащился, да еще ночью и с этими розами? Бот уж точно — дурная голова ногам покоя не дает. И с чего я взял, что она должна обитать именно на этом кладбище? Хотя это как раз понятнее всего: будь я вампиром (брр, обошлось!) я бы именно его и выбрал — старинное, есть на что посмотреть. К тому же мелкими мы сюда часто забредали — гуляли, читали надписи на памятниках, рассказывали страшилки. Потом-то уже не до того стало, жизнь такая пошла, что все ужастики отдыхают. В глубине души я понимаю, что совершаю безрассудный поступок, но в то же время голос разума оказывается таким слабым. Кажется, она на меня больше не сердится, во всяком случае, там, на концерте косилась вполне доброжелательно. Думала, я этого не вижу; раньше, когда был обычным человеком, может, и не заметил бы, а теперь — другое дело. Нет, классная она все-таки, не каждая бы решилась вот так взять и объясниться. Только вот, блин, незадача какая: граф Эрнест, как я понял, был во всем суперкрутым, а я кто такой? Я же ничего в жизни из себя не представляю; мне улыбнулась удача, а я так и не понял, как распорядиться этим неслыханным даром судьбы. А то получится как с тем чуваком из фильма, который получил крутое наследство и спустил его за несколько дней на всякую ерунду…