Мои собаки

Собаки, о которых я хочу рассказать, были, в общем-то, не мои, а моих родителей. Так уж получилось, что, начав жить самостоятельно, я так ни разу и не смог завести себе собаку. Один раз, правда, была у меня кошка, точнее, даже кот.

Как молодой специалист я уехал после института в деревню и получил там новенький панельный дом с газовым отоплением. Недели через три в доме появились мыши. В зазорах между панелями и внутри панелей они нашли достаточно простора, которым, судя по звукам, с удовольствием

Это было бы полбеды, но они меня полностью игнорировали. Вечером, когда я приходил с работы и ужинал на кухне, мыши бегали, сверкая бусинками глаз, спокойно и деловито. Брошенный ботинок мог изменить их маршрут, но не испугать.

Нужна была кошка.

При первой же возможности я принес от знакомых маленького, пушистого котеночка, веселого и игривого. Мышей ловить он пока еще не мог, но один факт его присутствия в квартире уже произвел на них впечатление. Демонстративные прогулки по кухне они прекратили, хотя шуршать за стеной продолжали по-прежнему. 'Подождите, — говорил я им, — вот подрастет мой защитник и переловит вас всех себе на обед'.

Котеночек-игрунок как-то быстро стал большим рыжим котом, сутулым и угрюмым. Мышей ловить он так и не начал, а пропадал где-то целыми сутками, домой приходил с гноящимся глазом, рваным ухом или другим боевым шрамом. Несколько дней отсыпался, отъедался и снова уходил по своим делам.

Однажды вечером ко мне постучался сосед, совхозный шофер дядя Боря, и, весь дрожа от возмущения, сказал, что мой кот сожрал только что купленных десять цыплят-пухлячков, и что в следующий раз он отрубит коту голову.

Я, как мог, успокоил дядю Борю и подтвердил его право на столь радикальную меру. Но то ли кот почувствовал смертельную опасность, то ли так неожиданно проснувшийся охотничий инстинкт уснул на этот раз навсегда, а может быть, он этих цыплят тогда сильно переел, не знаю. Во всяком случае, больше никаких инцидентов, связанных с котом, не было. Через пару лет я уехал из деревни и оставил кота новым жильцам, въехавшим в квартиру после меня. Кажется, он даже не заметил разницы.

Но вернемся к нашим собакам.

Первого и самого лучшего звали Валет. Я его никогда не видел. Точнее, видел, но не помню, потому что мне было два года, когда его убили. Зато бабушка столько рассказывала обо всех его мыслимых и немыслимых достоинствах, что я уверен — лучшей собаки просто быть не могло. Рассказы эти я здесь повторять не буду. Скажу только, что Валет был крупный серьезный пес, способный разорвать врага на куски и сдохнуть от голода, охраняя хозяйскую колбасу.

Примерно раз в два-три года сельсовет проводил мероприятие по борьбе с бродячими собаками. Для этого за литр водки нанимали одного из местных охотников. 'Охотник' шел с двустволкой по улице и палил во всех непривязанных собак.

В отличие от всяких шавок, громогласно бегающих за велосипедистами и норовящих тяпнуть за пятку, Валет был спокойный и серьезный. Сидеть на цепи — не его уровень. Бабушка рассказывала, что однажды она посадила его на цепь, но в собачьем взгляде стало вдруг столько грусти и обиды, что цепь пришлось убрать. Да и не было в ней необходимости.

Так вот, в один из февральских дней Валет лежал у калитки и грелся на солнышке. А мимо шел 'борец с бродячими собаками'. Увидев спокойно лежащего роскошного пса, горе-охотник обрадовано вскинул ружье, прицелился и попал.

Сгоряча бабушка грозилась этому 'борцу' 'всю его алкашную морду разбить', в суд подать и чего-то еще. Но потом успокоилась — сделанного не исправишь — и сказала только, что он страшный грех на душу взял.

Я знаю, что после смерти все собаки попадают в рай. И Валет тоже там. Смотрит сверху на всех нас, кого знал и любил, и продолжает защищать. С того времени прошло больше сорока лет. Бабушки, к сожалению, уже давно нет с нами. Но я уверен — она вновь встретила своего любимого, верного пса Валета. Не могла не встретить.

Первую собаку, которую я помню — веселую светло-серую дворняжку — звали Стрелка. Это было в начале шестидесятых. Космическая эра — Юрий Гагарин, собаки-космонавты — Лайка, Белка, Стрелка. В то время половину мальчишек называли Юрками, а половину собак — Стрелками. Попробую объяснить, почему не Лайками и Белками. Белочка — симпатичное животное, в биологическом дереве близкий родственник бурундучкам. Но кто захочет назвать своего сторожевого пса Бурундуком? А среди животных есть еще выдра, выхухоль, кабан и много другого. Как экстремальный случай можно привести названия рыб — бельдюга и простипома.

Лайка — порода собак. Разве можно дворняжке дать кличку Дворняжка, а болонку назвать Бульдогом? Впрочем, я знаю исключение — у моего друга Шуры Личидова был огромный доберман-пинчер по кличке Добби.

Познакомились мы так: Шура запустил меня в прихожку и куда-то убежал. Кажется, в туалет. Я пришел к нему в первый раз и потому смущенно стоял у двери, ожидая, когда он вернется. Вдруг, цокая когтями по паркету, на меня вышел огромный пес и, подняв голову на расстояние тридцати сантиметров от моего носа, начал басом лаять. Я стоял, смотрел в бездонную глубину его пасти и не шевелился. Тут же выбежал Шура, сказал укоризненно 'Добби', и пес замолчал. Кажется, даже смутился.

— Не бойся, это он знакомится с тобой, — успокоил меня Шура.

И действительно, во все мои последующие визиты Добби выбегал с теннисным мячиком в зубах и предлагал мне с ним поиграть. Я играл. Мы были друзьями.

Со Стрелкой, по причине моего молодого возраста, я не столько играл, сколько ее терроризировал. Один раз, не выдержав мучений, она достаточно чувствительно цапнула меня за ладонь. Я заревел. Стрелка, испугавшись содеянного, стала лизать мне руку. На шум прибежала мама: