Мои сводные монстры
Шрифт:
Глава 24
С ожесточением тру губкой грязную миску и кошусь в окно.
Мне отсюда лишь часть двора видно, и непонятно, уехали Виктор с невестой, или еще в доме торчат, со всеми прощаются.
– Лапушка, ты почему никого не дождалась?
– слышу голос Ника сквозь плеск воды, и сам он подходит к раковине, берет из моих рук чистую миску. Сдергивает белое полотенце с ручки посудомоечной машины.
– Сегодня можно все сюда загрузить, - разрешает.
– А на следующей неделе устроим нормальный
Не отвечаю, не глядя на него ополаскиваю стаканы.
– Так, ясно, - он усмехается. Выключает воду. Наклоняется ближе, протискивается к раковине, и я невольно отступаю, задираю на него голову. Он улыбается.
– Обиделась? Зря. Нас ждали на ужине, я же не мог забрать тебя и махнуть в аэропорт. Оттуда несколько часов самолетом до пляжа, и пить коктейли на берегу океана, на теплом песочке под полосатым зонтиком.
– Хорошо расписал, - киваю, и перед глазами эта картинка, где мы с ним под звездным небом на пляже вдвоем.
– Думаю, мог бы, Николас.
– У меня есть обязательства перед семьей, - говорит он и темный взгляд непривычно серьезный, чуть грустный.
– Я, может, и хотел бы, Алиса. Но все немножко сложнее, чем тебе кажется.
– Расскажи мне. В чем сложность.
– Ну. Ночью на свадьбе ты под столом мой член сжимала. А сегодня мы с семьей вместе ужинали. Понимаешь, лапушка?
Со стороны арки раздается недовольное покашливание, и мы оборачиваемся. Глазами натыкаюсь на сурового деда и невольно сжимаю крепче мокрый стакан, щеки полыхают, слова Ника в висках стучат.
– Я тебя жду, Николас, - негромко напоминает дед. Кивает мне.
– Посуду загрузят в машину, Алиса, не надо мыть, - повторяет слова внука.
Ник отталкивается от раковины, близко-билзко ко мне, окидывает меня красноречивым взглядом. И лишь потом, спустя долгие секунды, сдвигается в сторону.
Он шагает к деду, а я запоздало замечаю, что не дышала даже, и перевожу дух. Подхожу к воде и открываю кран, споласкиваю стакан, и лицо заодно. Ставлю посуду в сушку и, не выдержав, выглядываю в окно.
Машины Виктора нет - значит, уехал. Невесту провожать, как и обещал. Храбрый полицейский, истиный джентельмен.
Я перед ним не извинилась за то, что про традиции их ляпнула, но я и не считаю, будто не права в чем-то.
И вот он уехал, но он же вернется. И если не пошутил про ночь в их доме, и что спокойной она не будет - одной лучше не оставаться.
Грызу ноготь и топчусь на кухне, бесцельно разглядываю мозаику на потолке. На шахматную доску похожа, черные и белые клеточки, только без фигурок.
Это красиво, у Регины талант.
Прислушиваюсь к шуму в доме, и это так непривычно, у нас с папой всегда было тихо, нас ведь всего двое. А здесь пространство наполняет ровный гул - работает техника, где-то рядом бубнит телевизор, отголоски разговоров долетают, и снаружи соеди, кажется, подстригают пожелтевший газон.
Достаю сотовый
– У меня ночевать не получится, наверное, - говорю, едва она принимает вызов и забираюсь на высокий мягкий табурет.
– Я у Рождественских.
– И когда ты мне об этом сказать рассчитывала?
– Вика возмущается, слышу, как она обиженно раздувает щеки.
– Ты же не хотела к ним ехать?
– Так вышло, - веду пальцем по лакированной столешнице, вдоль линий.
– И машину пока не забрала. Если меня отпустят - могу заехать за тобой. Попозже.
– Как понять, “если отпустят”, - переспрашивает Вика, и по голосу уже представляю, как она недобро щурится.
– У тебя там что, военный режим? Казарма? Отпрашиваться надо? Алиса, я с тебя в шоке.
Молчу.
Глупо все это, но я же не знаю здешних порядков, если даже братья домой ночевать возвращаются, если даже папа переехать согласился - никто со мной не шутит, это ясно. И к семье Рождественских у меня претензий нет, только к братьям, но не выносить же всем на обсуждение то, что между нами случилось.
– Ладно, Вик, - болтаю ногой в воздухе, в вазочке на столе ворошу орешки.
– Что ты решила? Заезжать за тобой или как?
– Адрес мне скинь, - деловито просит Вика.
– Сама приеду. Гостей же тебе принимать можно, или все, ты нашу многолетнюю дружбу на мужчин променяла?
– Конечно, променяла, - язвительно поддакиваю и закатываю глаза.
– Сообщение жду, - требовательно говорит Вика.
– Это же не сильно далеко?
– Увидишь, - сбрасываю звонок и вспоминаю адрес. Набираю сообщение Вике, жую орешки. Краем уха слышу, будто меня зовут, и неохотно сползаю с высокого табурета.
Убираю телефон в задний карман джинсов, выруливаю в коридор.
И отшатываюсь от высокой фигуры Арона.
– Тебе надо колокольчик повесить на шею, - предлагает он без улыбки. Пальцем поддевает пояс моих джинсов и притягивает к себе.
– Чтобы вот ты идешь. И я слышал, где ты. А то дом большой. Прячешься от меня. Да?
– пальцами он легко шлепает мне по губам, когда я рот открываю, чтобы достойно ответить на его хамство.
– Комнату свою хочешь посмотреть, Алиса?
– он сильнее оттягивает мои джинсы и заглядывает за пояс, смотрит трусики. Усмехается.
– Пойдем. Кровать тебе покажу.
– Кровать показывай своим подружкам, а меня трогать больше не смей, - вырываюсь, и не готовая, что он так легко отпустит, пошатываюсь и налетаю на стену.
Глупо выгляжу со стороны. Боковым зрением вижу, как он снисходительно мне улыбается и поправляю волосы.
– Алиса, - Арон подходит ближе. Ладонью упирается в стену возле моего плеча, наклоняется.
– Я, как хозяин дома, проявляю гостеприимство.
– Не делай вид сейчас, что ты родству нашему рад, - поднимаю голову.
– Ты ночью сам сказал. Что не дашь моему отцу жениться.