Мои волки. Любовь истинная и нет
Шрифт:
— Любимая, прости, любимая, — встревоженно шепчет Гор, и я отчаянно сражаюсь с желанием сломать ему руку — ту, которой он нежно, успокаивающе гладит волчицу по щеке. Сломать! Сломать! Вырвать к чертовой матери из сустава. — Я сделал тебе больно? Я не хотел. Я…
— Все… нормально, — голос Элен хриплый. Понимая, отчего он такой, я злюсь еще сильнее. — Правда, Гор, — она осторожно гладит его по бедру. — Все в порядке.
Все в порядке? Элен, почему ты позволяешь так с собой обращаться? Всякой покорности есть предел! Ты достойна лучшего!
Перед глазами — алая пелена. В груди — гнев. Какое там возбуждение? Нет его, схлынуло, уступило
Элен, я спасу тебя. От Гора. От самой себя. Но не сегодня. Сегодня я настолько зол, что едва себя контролирую.
Глава 11
Ночь втроем откладывается на неопределенный срок. Не знаю, что случилось с Эштером, но из номера придорожной гостиницы он сбежал как ужаленный. Позже, прячась за дверью спальни, я подслушиваю их с Гором телефонный разговор: в какой-то момент случайно включается громкая связь, и по ушам бьет злой крик того, кто находится на другом конце провода.
— Повторить? — орет Эштер. — Повторим, когда ты научишься держать себя в руках!
С той памятной ночи проходит два дня, и все это время Гор выглядит как в воду опущенный, без конца извиняется, дарит подарки, а в сексе проявляет излишнюю осторожность. Из нашей близости исчезают спонтанность и азарт. Меня больше не шлепают по ягодице в порыве страсти, не закручивают в бараний рог, заставляя кончать в немыслимых позах. Теперь я ощущаю себя хрустальной вазой, к которой боятся притронуться, и это… тревожит.
Тогда, в номере отеля, я не увидела в поступках любимого ничего ужасного настолько, чтобы это заставило Эштера психануть, а Гора — надолго увязнуть в самобичевании. Тем не менее, вспоминая ярость на лице Эштера, наблюдая виноватый вид жениха, я все чаще думаю о том, что наши отношения следует переосмыслить. Вернее, его отношение ко мне и мое — к себе. Вдруг я чего-то не замечаю?
Что там сказал, точнее, выкрикнул Эштер, прежде чем ураганным вихрем снес мотельную дверь? «Почему ты позволяешь так с собой обращаться?»
Как «так»?
Я собираюсь сесть в спокойной обстановке и хорошенько подумать над словами оборотня, пока любимый решает важные проблемы на работе. Даже успеваю заварить чай, когда входная дверь взрывается настойчивым стуком. Это не Гор. У жениха есть ключи, а еще он знает, что двери домов в Авалонском лесу запираются на замок только в исключительных случаях.
Лимон, который я собиралась добавить в чай, возвращается в холодильник. Зеркало на стене отражает мою неряшливую фигуру в тапочках и спортивном костюме поросячьего цвета. Я растрепана после сна, не накрашена и выгляжу так, что стыдно показаться на людях. Будь на пороге Гор, я бы не открыла дверь — понеслась бы в спальню приводить себя в порядок. Сколько мы вместе? Пять лет. Так вот, за все эти годы я ни разу не явилась любимому на глаза без укладки и боевого раскраса. Даже ночью, пока мы спим, на моем лице легкий макияж: Гор и не знает, что длинные закрученные ресницы и розовые губки невесты — заслуга водостойкой косметики. Всеми силами я пытаюсь поддерживать образ идеальной женщиной.
На крыльце не Гор. Отодвинув штору на окне рядом с входной дверью, я с удивлением и легкой паникой вижу Эштера. Что он здесь забыл? Как проник на территорию волчьей общины без разрешения? На въезде в поселение стоят шлагбаум и будка КПП. Неужели Эштар перелез через забор с восточной, неохраняемой стороны? Или Гор выписал другу постоянный пропуск?
Снова раздается настойчивый стук, и я, поколебавшись, поворачиваю дверную ручку. В лесу среди деревьев, как правило, сумеречно, но сегодня солнце каким-то образом умудряется пробиться сквозь густые кроны и, когда я открываю дверь, слепит мне глаза. Оттого Эштер, стоящий на пороге, кажется подсвеченным золотым ореолом. На нем рваные джинсы, белая футболка и косуха с заклепками. Темные волосы уложены в богемном беспорядке. На ногах кеды. Никогда не видела Гора в кедах: сказывается воспитание Освальда, считающего, что настоящий мужчина только с наступлением темноты снимает галстук и белую накрахмаленную рубашку.
— Гор на работе, — спешу сообщить я, чувствуя укол неловкости, — не привыкла стоять перед мужчинами в домашней одежде. Я из тех женщин, кто даже мусор выносят в платье и туфельках.
— А я к тебе, — Эштер улыбается, демонстрируя идеальные зубы, но в глазах — настороженность. — Надо поговорить. Кстати, хорошо выглядишь.
Он шумно втягивает ноздрями воздух, а я теряюсь. Комплимент моему внешнему виду кажется насмешкой. Не могу я хорошо выглядеть сейчас. Не в этом растянутом спортивном костюме, помнящем мою школьную юность. На мне даже туши нет. Даже помады! Пока Гор на работе, я позволяю себе расслабиться: смываю с лица всю химию, облачаюсь в удобную одежду, меняю кружевные стринги на закрытые хлопковые трусы. Блаженствую, одним словом.
И надо же Эштеру застукать меня в таком непрезентабельном виде.
Я хочу сказать, что не принимаю гостей в отсутствии жениха, и предложить волку зайти вечером, когда Гор будет дома, но не успеваю. Эштер пользуется моей растерянностью, вызванной комплиментом, и ловко проскальзывает мимо меня в гостиную.
— Я могу сесть? — спрашивает он, кивая на диван, и опускается на него, не дожидаясь ответа. Затем окидывает меня долгим взглядом, от которого щеки наливаются румянцем.
— Подожди. Схожу переоденусь.
А как иначе? Не разговаривать же с мужчиной в таком ужасном виде. Кроме того, надо срочно принять таблетку. Как только Эштер входит в дом, я стараюсь не дышать, не чувствовать сводящего с ума запаха истинной пары.
— Не надо, — летит в спину. — Мне нравится, когда ты естественная. Без этого грима ты выглядишь моложе и невиннее.
Я оборачиваюсь с выражением недоверия, но Эштер не издевается, говорит то, что думает, — это видно по глазам.
— Не понимаю, зачем ты прячешься под тоннами штукатурки, — продолжает волк, покачивая ногой, закинутой на колено. — Я только сейчас, увидев тебя без обычного маскарада, понял, насколько ты привлекательна.
Мне нечего ответить. В горле застревает колючий ком, и я стою у основания лестницы, смущенно хлопая глазами.
Слова Эштера — откровение. От них в груди поднимается и закручивается огненный вихрь. Впервые за последние пять лет мне приходит на ум, что не обязательно заворачиваться в привлекательную обертку и рисовать себе новое лицо: для кого-то я хороша и без сексуальных тряпок — такая, какая есть, какой создала меня природа. Простая мысль, но она выбивает почву из-под ног.
— Сейчас вернусь, — я взлетаю по лестнице, чтобы принять таблетки и взять паузу. Мне необходимо побыть наедине с собой, выровнять дыхание, успокоить ураган внутри.