Мои волки. Любовь истинная и нет

Жнец Анна

Тем не менее в глубине души мне хочется, чтобы Гор узнал правду и разорвал помолвку. Стыдно признаться, но я на это надеюсь, пусть и понимаю, насколько мое желание эгоистично. С другой стороны, я искренне верю, что, в отличие от Гора, смогу сделать свою пару по-настоящему счастливой.

В любом случае, чем бы ни закончился вечер, мне необходимо быть здесь. Мужчина не мужчина, если не берет на себя ответственность, не защищает свою женщину, не решает ее проблемы. Если, разозлившись, Гор начнет орать, я вмешаюсь. Если выставит Элен с вещами из дома, буду тут как тут — дотащу чемоданы до байка, посажу

любимую на заднее сиденье своего монстра и увезу в тихое место, где она сможет успокоиться и прийти в себя.

В горящем окне гостиной мелькает темный силуэт. Элен. На ней спортивный костюм. Другой, не тот, который я разорвал в порыве страсти, — черный, обтягивающий, не оставляющий простора воображению. На руках резиновые перчатки. Присмотревшись, я замечаю стоящее на полу ведро. Я был прав: все это время Элен уничтожала улики. Гора не видно, но по тому, как напрягается тело волчицы, становится ясно: альфа в комнате, сейчас произойдет решающий разговор.

* * *

Жаркая, болезненная волна ударяет в голову, прямо в виски, и перед глазами темнеет, колени подкашиваются. Теперь я знаю, как ощущается чистый ужас, каковы его физические проявления. Мне плохо. В ушах невыносимо громко шумит кровь, по горлу медленно поднимается желчь. Ладони холодеют, а сердце… его словно сжимают в стальном кулаке с шипами.

Любимый глубже проходит в дом и с нечитаемым выражением оглядывает гостиную, в которой шесть часов назад мы с Эштером занимались сексом. Ноздри Гора раздуваются, как паруса кораблей. Он принюхивается, ведет носом, а потом застывает, словно зверь, взявший след, и смотрит на паркетные доски, разглядывает то место, которое я оттирала с особым тщанием. Неужели даже сквозь цветочную вонь моющего средства пробивается запах семени?

— Элен…

Я в панике, в панике, в панике!

— …что ты сделала с домом? Здесь же невозможно дышать.

Скривившись, Гор демонстративно зажимает нос и идет к лестнице, а я в шоке наблюдаю за его удаляющейся спиной. Пронесло! О предки-покровители, пронесло! Не догадался, не почувствовал. Мое облегчение не описать словами.

И тем не менее на всякий случай до конца вечера я стараюсь держаться от любимого подальше. В большом особняке всегда найдется чем себя занять: не уборкой так глажкой, или стиркой, или перестановкой сувениров с полки на полку.

— Завтра придет Ноа и все сделает. Зачем ты себя утруждаешь? — спрашивает, перегнувшись через перила лестницы, Гор, и с расстояния нескольких метров я принимаюсь убеждать его, что нет ничего более успокаивающего для нервной системы женщины, чем работа по дому.

— Смотри сама, — говорит он и уходит, а я не знаю, как ночью, после всего, что было, лягу к нему в кровать, как стану притворяться прежней верной, ласковой Элен.

Изменщица, лгунья — вот кто я теперь. Как тошно!

К полуночи дела, которыми можно себя отвлечь, заканчиваются, да и время слишком позднее, чтобы изображать трудолюбивую пчелку. К тому же психическое напряжение выливается в слабость, недомогание. Плечи ломит, низ живота болит. Кажется, у меня жар. Не сразу я понимаю: причина не в усталости, не в пережитом стрессе — это побочный эффект таблетки, принятой, чтобы избежать беременности. Препарат сильный, и мой организм реагирует на него непредсказуемо.

Голова

кружится. Подняться по лестнице как покорить Кормагон — самую высокую гору в мире. Цепляясь за перила, я с трудом переставляю дрожащие ноги: в ванной комнате на втором этаже есть аптечка, а в ней — жаропонижающее.

Шаг. Еще шаг.

Страшно. На верхней ступеньке в глазах начинает темнеть, и кажется, что до ящика с таблетками не добраться. Мне отчаянно нужна помощь, но звать Гора неправильно: причина моих страданий — измена, да и не могу я не то что закричать — даже пикнуть.

«Боги, неужели это конец? Такой нелепый, — успевает мелькнуть в угасающем сознании. — Но ты заслужила. Заслужила».

* * *

Мне везет. Любимый находит меня, дрожащую, горящую в лихорадке, на полу у лестницы и до утра выхаживает не смыкая глаз. Поит микстурами, держит за руку, вызывает шаманку, и в его взгляде столько беспокойства, так много тепла, что совесть начинает грызть меня с удвоенной силой.

Гор, прости, я — дрянь, переспала с твоим лучшим другом в нашей гостиной, а ты заботишься обо мне, предательнице, сидишь рядом, помогаешь справляться с побочными действиями таблетки, выпитой, чтобы не залететь после измены. В полумраке комнаты фигура жениха будто светится. Наверное, я в бреду, потому что смотрю на Гора и вижу, как за его спиной распускается золотистое сияние Аркхи — бога милосердия. Благодарность затапливает меня. Благодарность к этому доброму, любящему мужчине, которого я недостойна.

— Элен, тебе лучше? — Гор с нежностью проводит влажной тряпкой по моему пылающему лицу.

Чтобы загладить вину перед ним, я готова на все.

Глава 13

Эштер

То ли к досаде, то ли к облегчению скандала не случается, и, убедившись, что все в порядке, я еду домой. Там запираюсь в комнате и долгое время гипнотизирую взглядом лежащий на столе мобильный. Хочу позвонить Элен, но понимаю, что это не лучшая идея. Поколебавшись, я тянусь к телефону, но набираю другой номер. Если Элен не желает становиться моей, придется подтолкнуть ее к этому решению.

Дни идут. Я начинаю нервничать, не соскочил ли Гор с крючка, не забил ли на магический ритуал? На этот случай есть запасной план, но, чтобы к нему прибегнуть, приятель должен продолжить со мной общение. Однако Гор не звонит, не пытается связаться иным способом, долгое время никак не напоминает о себе. И я беспокоюсь все больше. Думаю об Элен, о нашей единственной близости, о том, как сладко было брать ее на весу. А еще — о том, что несчастную волчицу необходимо вытаскивать из нездоровых отношений.

Долгожданный звонок раздается ночью, когда в зверином обличье я отправляюсь на охоту, и, конечно же, оказывается пропущенным: прежде чем обратиться, волк снимает одежду и оставляет все вещи дома. Когда Гор наконец звонит, мобильный лежит на тумбочке у кровати, а я мохнатой тенью стремительно рассекаю лес — отдаю дань инстинктам. Полнолуние — традиционное время пополнять запасы: ни один уважающий себя волк не покупает мясо в магазинах.

Ветер, летящий в лицо, шорох земли под лапами, шелест листьев над головой — все это успокаивает. Нет лучшего способа снять напряжение, чем настигнуть добычу и почувствовать на языке теплую, свежую кровь.