Мои воспоминания
Шрифт:
Примерно через две недели Дмитриев был принят на завод, и ему было поручено ведать коммерческим судостроением.
Одно время он мне писал, но с 1929 г. я потерял с ним связь и не знаю, где он; его брат Александр Иванович, знаменитый архитектор, с того же времени не имел о нем сведений.
Н. И. Дмитриева я знал с 1908 г., когда был главным инспектором кораблестроения. Как-то заходит ко мне Н. И., которого я тогда почти еще не знал, и подает громадную книгу (около 1200 стр.) «Судостроительные заводы».
— Спасибо вам, я как раз об этой книге написал доклад Совещанию по судостроению, — зайдите через неделю, чтобы узнать результат.
Совещание по судостроению тогда должно было решать вопрос
Доложил в ближайшем заседании отзыв и испрашиваю по 7500 руб. каждому из авторов, ибо командировка стоила бы дороже, да и время заняла бы по меньше мере полгода: прошу также разрешения купить у них 300 экз. книги, которую и разослать нашим корабельным инженерам и инженер-механикам, служащим на наших заводах. Совещание по судостроению мое предложение одобрило.
Через несколько дней приходит Дмитриев узнать о результате.
— Николай Иванович, пройдите к Н. Т. Федотову, у него для вас есть талон.
Через несколько минут опять входит Дмитриев.
— Ваше превосходительство, Алексей Николаевич, да как же это, я никак не ожидал подобного отношения, ведь это целый капитал, ведь это пять лет моего жалованья, — и пр. и пр.
— Ничего, скоро будете больше получать. Хотите занять место инженера, заведующего судостроительным цехом? Сейчас оно вакантное, надо будет переоборудовать весь цех Адмиралтейского завода. Жалованье 500 руб. в месяц, работа как раз по вас. Согласны — так я доложу товарищу министра, в ближайшие дни ждите назначения.
Это было начало замечательной и блестящей заводской деятельности Дмитриева, который после этого стал относиться ко мне как к отцу. Прошло после этого девять лет. Н. И. Дмитриев был директором-распорядителем Николаевских заводов, имел собственный дом по Кадетской линии Васильевского острова, был членом правления многих других предприятий и пр.
Приехал он в январе 1917 г. в Питер на несколько дней, пригласил к себе своих приятелей, в том числе и меня, обедать, а мне предстояло к 8 часам вечера быть на заседании комиссии естественных производительных сил при Академии наук. Председательствовал А. Е. Ферсман, ученый секретарь комиссии, пока — профессор, и член Горного совета тайный советник Богданович делал доклад «О месторождениях вольфрама», который есть в Туркестане и на Алтае. Для изучения туркестанских руд надо снарядить туда экспедицию, испросив на нее 500 руб. Про вольфрам же на Алтае он промолчал.
— Кому угодно высказаться по поводу доклада Карла Ивановича? — спросил Ферсман.
Я попросил слова:
— Насчет Туркестанских рудников дело обстоит весьма просто — вот 500 руб., — и, вынув бумажку с портретом Петра, передаю ее Ферсману. — С Алтаем дело сложнее. К. И. не указал, что рудники находятся на землях великих князей Владимировичей. Вольфрам — это быстрорежущая сталь, т. е. более чем удвоение выделки шрапнелей. Если где уместна реквизиция или экспроприация, то именно здесь: не будет шрапнелей — это значит проигрыш войны, а тогда не только Владимировичи, но и вся династия «к чертовой матери полетит».
Именно так и было мною сказано. Карл Иванович не знал куда деться, Ферсман перешел к следующему вопросу, не углубляя предыдущего. [67]
Я оказался пророком — месяца не прошло, как династия Готторп-Романовых полетела.
Танкеры строились в Кане (Ca"en) и Нанте.
Город Ca"en был основан Вильгельмом Завоевателем около 1100 г. Вильгельм построил здесь громадный готический собор, постройка которого продолжалась
67
Об этом пожертвовании А. Н. Крылова записано в протоколе заседания Физико-математического отделения Академии наук от 10 мая 1917 г. («Известия Академии наук», 1917, т. XI, № 13, с. 900); см. рассказ об этом академика А. Е. Ферсмана в статье «В. И. Ленин и изучение производительных сил СССР» («Вестник Академии наук СССР», 1940, № 4–5, с. 65).
Отсюда Вильгельм и пошел на завоевание Англии со своим флотом. Стоило несколько присмотреться к местности, чтобы понять гениальную стратегию Вильгельма. Здесь впадает река Орн, на которой расположен г. Кан, примерно в 15 км от впадения; на всем этом протяжении река, шириною около 70 м и глубиною (теперь) около 10 м, течет долиной, расположенной между возвышенностями около 60 м по обоим берегам, при ширине долины около 2 км. Плес реки прямой, при впадении бара нет, а если и есть, то достаточно глубокий для тогдашних судов. Еще и теперь сохранились по долине и возвышенностям перелески, по которым можно судить, что во времена Вильгельма здесь был дремучий дубовый лес, подходивший вплотную к реке. Здесь Вильгельм мог скрытно построить целый флот, скрытно посадить на него свою армию и при попутном южном ветре пересечь за одну ночь 100 миль, отделявшие его от прекрасной бухты, на которой теперь расположен г. Саутгемптон, высадить здесь армию и вступить в тот бой, которым была решена участь Англии.
Пока Вильгельм воевал, его жена, королева, кажется Бланш, вышивала со своими придворными дамами тот знаменитый узкий и длинный ковер, который огибает изнутри стену собора в г. Bayeux. На этом ковре изображен поход Вильгельма и та комета, которая получила впоследствии имя Галлея. Ковер королевы Бланш дал Галлею время прохождения кометы вблизи Солнца и Земли, — значит, в связи с другими ее прохождениями, период кометы, зная который, Галлей определил и все ее эллиптические элементы.
Механизмы, дизели системы Зульцера, строились для одного из судов в С.-Дени близ Парижа на заводе Зульцера, для другого — в Нанте на заводе Chantiers de la Loire. Директором этого завода был М. Painvin. Перед заказом на этот завод приехала техническая комиссия Нефтесиндиката. После осмотра громадного завода директор пригласил наших и некоторых своих инженеров в заводскую столовую к обеду, на котором и зашел разговор на технические и общие темы. Я тогда спросил директора:
— Был математик Painvin, известный, главным образом, по своему трактату по аналитической геометрии. Этот трактат литографирован; если бы его напечатать, он составил бы шесть больших томов. Трудно себе вообразить то богатство материала, которое содержит это сочинение.
— Математик Painvin — это мой отец, — перебил меня директор.
Оказалось, что инженеры завода, хотя и слыхали о математике Ратуш, но никто не видел его громадного труда, и все были удивлены, когда я упомянул о некоторых его особенностях.
— Неужели вы это сочинение прочли? — спросил меня один из инженеров.
— Конечно, нет, но я с ним достаточно ознакомился, чтобы им пользоваться как справочником. В книге вы большею частью не находите в готовом виде то, что вам надо, а у Painvin все есть и даже более.
Другую тему для разговоров подал главный инженер завода Petit. Накануне его жена подарила ему шестнадцатого (sic!) ребенка; само собою разумеется, его поздравляли, пили за здоровье матери и новорожденного и т. д. Разошлись за полночь, а к утру наша комиссия вернулась в Париж.