Мои жизни
Шрифт:
2
Жизнь очень сложная штука, тем более в нашем «Скучновиле». Все мои правильные одноклассники наверняка уже в курсе того, что знаменитую стерву Камилу бросил парень и укатил в Нью — Йорк с родителями. Да еще как бросил с громкой ссорой за день до отъезда.
Ох, как бы я сама хотела бросить все и уехать подальше от этого места, туда, где в твою жизнь никто не сует свой любопытный нос. И если твой парень уезжает, то об этом в этот же день не узнает весь город. И никто не будет тыкать в тебя пальцем, и шептаться у тебя за спиной, боясь высказаться в лицо.
Я стояла и
Я не помнила, как пришла домой. Одежда была вся мокрая от предрассветной росы и влажности. Я тихо поднялась в свою комнату, оставляя за собой грязные следы кроссовок. Скинув с себя мокрые вещи, я залезла под горячий душ. По телу разливалось тепло, но внутри была пустота. Я сползла со стенки на пол и расплакалась. На душе было так погано, что нельзя и описать. Тебя, словно разорвали на кусочки, и вот теперь тебе не хватает большой части твоего сердца.
Куда она делась? — спросите вы, а я отвечу, — Она сейчас рядом с моим парнем, которого я возможно больше никогда не увижу.
Наплакавшись вдоволь, я вылезла из душа и надела сухую одежду. Сейчас было около 8 часов утра, о чем свидетельствовали тихие скрипы и шорохи, которые невольно производили мои родители, собирающиеся на работу.
Это было их ежедневное занятие. Когда–то они жили в Вашингтоне и отрывались по полной. Мама была первой красавицей и за ней бегали все мальчишки, какие только могли это делать. Папа же был наоборот тихим, спокойным мальчиком, который за всю жизнь не совершал ни одной ошибки. С ним никто не общался и не желал заводить знакомства. Он был одинок. Но однажды его позвали на вечеринку. Нет, не потому что он стал популярен, а из–за того, что хотели поиздеваться над ним, он был гвоздем программы. Там — то они и встретились с мамой. «Когда она увидела его, все вокруг исчезло», как рассказывала мне она. Она подошла к нему, просто взяла за руку и они ушли вместе. С тех пор папа стал меняться, он снял ужасные очки в роговой оправе, подстригся и стал не хуже остальных красавцев.
Тогда то и начались буйные годы их молодости. Они целыми днями пропадали в разных местах и прогуливали школу, пили, курили. Им было по пятнадцать лет. Через три года такой разгульной жизни, мама забеременела, и папа предложил ей выйти за него замуж. И она согласилась. С моим рождением они остепенились и уехали из шумного Вашингтона, они хотели воспитывать меня в более спокойной обстановке. И им попался «Скучновиль», куда они и перебрались через полгода после моего рождения.
С выпивкой, травкой и другим они решили завязать раз и навсегда, чтобы я не была такой, какими были они. Папа устроился работать в какой–то офис, и носил теперь серый льняной костюм. Спустя много лет честной работы, его повысили, и он стал заместителем директора этой фирмы. Мама же, просидев со мной до пяти лет дома, пошла работать в фирму папы, где была его секретаршей. Теперь они ничем не отличались от наших правильных соседей, кроме, конечно же, меня.
Сегодня начиналась
В школу нужно было к 9 часам, так что у меня был еще час в запасе. Я заплела свои длинные волосы в косичку и подошла к зеркалу. На меня смотрела высокая блондинка с заплаканными и опухшими голубыми глазами, с маленьким, аккуратненьким и немного вздернутым вверх носом. С полными губами, не нуждающимися в помаде, так как от природы имели темно розовый цвет. Я была совершенно не в форме и не хотела идти в школу. Но не хотелось добавлять тем для пересудов.
Элисон позвонила мне и попросила ее подобрать по дороге в школу. У нее машина отказалась заводиться и лишь странно тарахтела. Я согласилась заехать за ней, и мы попрощались, чтобы продолжить сборы.
Я подвела глаза по контуру черным карандашом, не пожалела серебристых теней и конечно же тушь, увеличивающая и без нее немаленькие густые ресницы. На ноги одела серебристые с золотом босоножки, сверху были надеты миниатюрные белые шорты и обтягивающий белый топ. Этот наряд выгодно оттенял мой безупречный бронзовый загар.
Но это было не все, мне не хватало одной вещи. Мне не хватало утреннего звонка Коула с пожеланиями провести удачно день.
Я уставилась на себя в зеркало и долго разглядывала свои глаза. Знаете, эта краснота, сильно оттенявшая мои глаза, меня пугала. Я стала присматриваться, и заметила, что взгляд мой изменился. В нем больше не было того высокомерия, которое я привыкла видеть, в нем читалось ожидание. Чего я ждала, спросите вы, конечно же, звонка Коула. Я все еще надеялась, что даже если он переехал, то все же не изменил своим привычкам. Пусть даже мы теперь не пара, но его звонок, я ждала с большим нетерпением.
Я отлично понимала, что Коул был тем человеком, который понимал и ценил мою душу, соглашался с моими иногда достаточно глупыми доводами и тот который просто меня любил. Он не искал во мне выгоду, он просто любил меня за то, что я у него была. И ему неважно было мнение остальных, он никогда не считал меня стервой, для него я была единственной и любимой.
На моем столе завибрировал телефон, и я рванула к нему. На дисплее высветилось имя «Элисон». Сердце мое, секунду назад трепетавшее, как птичка, замедлило ход, и я ответила.
— Что случилось? — деловитым тоном спросила я.
— Это ты меня спрашиваешь? Ким ты же опаздываешь, и меня задерживаешь. Уже 9,10 Миссис Хатчинсон нас прибьет. Послушай, ты не против, если меня подвезет Том из параллельного класса? — проговорила она. Когда же ее голос в трубке притих в ожидании ответа, заговорила я.
— Эй! Ну, хватит трещать. Конечно, езжай, я, кажется, опоздаю на первый урок. Так что не переживай по этому поводу. — В телефоне я услышала счастливый возглас Элисон, и положила трубку.
Мне было очень грустно, что это был не звонок от Коула, ведь я так его ждала. Я ждала его ободряющей речи по поводу первого дня нового учебного года. Как сейчас помню нашу прошлогоднюю речь.
" Дорогая Камила, вот ты и в десятом классе. Теперь ты взрослая девочка и пора бы заняться нужными делами. Например, больше проводить времени со своим парнем, не спорить с ним, и любить его очень–очень сильно. Так же как и он тебя!» — со смешным акцентом выговаривал Коул в телефон.