Моисей в Египте
Шрифт:
Глядя в его испуганное лицо и выпуклые честные глаза, Магрубет почувствовал, что гнев быстро уходит, не успев разгореться. Ему вдруг стало даже весело. Он легко вздохнул и промолвил со смешком:
— Ладно, друг! О себе я поведаю, но прежде ты мне растолкуй, кто такой старик Яков и что это за племя ваше, его сыны.
— Мы уже подходим к дому, — сказал Ахарон. — Давай не пойдем туда, а посидим, посумерничаем вон под теми деревьями. Я часто, бывает, сижу здесь до полуночи, наблюдаю, не ходит ли кто-нибудь вечером в темноте возле дома. Отсюда хорошо видно.
— Да, теперь я вижу, что у тебя здесь за жизнь, — сказал сочувственно
— Что рассказывать! — начал Ахарон. — Старика Якова нельзя называть такими словами, как ты сейчас говорил. Его вообще нельзя ругать. Мы, его потомки, держимся сплоченно, живем и здравствуем, благодаря его вечным заботам обо всех нас. Действительно вечным, потому что уже сто лет, а может, и больше он растит наше племя в Египте. Сам он недолго жил здесь, хотя ему очень нравился Египет, и он с удовольствием был бы рядом со своим любимым сыном Иосифом. Но кто кроме него согласился бы жить вот так на чужбине, среди других народов, чтоб помогать своим сынам со стороны?
— Теперь кое-что понятно…— задумчиво протянул Магрубет. — А где же сейчас Иосиф?
— Иосиф, между прочим, приходится мне прямым прапрадедом, и я его никогда не видел, потому что он умер ровно за день до моего рождения.
— Ого! — сказал Магрубет. — Так сколько же живет на свете этот старый соглядатай Яков?
— Не надо так говорить. Во-первых, потому, что он недавно умер. Во-вторых, нельзя сказать, что он соглядатай. Он выше всего этого! Боюм ему все дозволено. Не зря его называют Иса Роил. Сейчас здесь в Египте нас, его потомков, больше полтысячи, да еще сколько всякого прочего люда в семьях! Видишь, как мы расплодились и размножились. А сам он был из семьи гонимой, скитающейся в пустыне, потому что его предки были смешанными по крови от разных народов. Ему довелось жить трудно, имея дела с разными правителями местных племен. И он и его предки жили под вечным страхом гибели в дикой пустыне. Только в Пилистиме наш прародитель обрел спокойствие. Перед самой смертью старый Яков сделал свое последнее великое дело. Он купил большой кусок земли для того, чтоб люди нашего племени, вернувшись из Египта, могли бы считаться законными жителями Пилистима. Во веки веков слава нашему Иса Роилу!
Выслушав друга, Магрубет сказал:
Теперь вижу — ты рассказал мне всю правду.
— Я никому другому не рассказал бы даже, если бы меня медленно жгли на огне. Только тебе! Тебе я доверяю как другу. Расскажи теперь мне о себе. Что заставило тебя ехать в Египет в такое тяжелое время, когда даже птице не пролететь незаметно по главной дороге в Пилистим? Да еще… совать голову в пасть крокодилу.
— Спасибо, друг, за доверие. Я тоже не хочу скрывать от тебя правду. В Египте ты один будешь знать, кто я такой. Впрочем… кроме Масара, — Магрубет застонал от досады, стиснув голову руками. — Как получилось, что я не успел разрубить на куски старика Еше Роила? Как вышло, что я оставил жизнь Масару? Тебя он уже известил, что я в Египте. Кого он еще успеет известить? Нужно или скорее устранить его, или задержать здесь в Аварисе подольше. Мне остается один выход — ждать, когда Амути заберет меня, а там поскорее добираться до фараона Яхмоса. Его я должен убить! Иначе я теряю право возврата на родину. Никто, кроме меня, не должен это сделать! Это моя месть! За женщину… За мою невесту Нави. Если не будет так, я не смогу больше командовать моим войском, не смогу даже появиться перед воинами, перед глазами Нави!
Магрубет
— Друг есть друг! — сказал со слезой в голосе Ахарон. Он встал на колени возле Магрубета и, уже откровенно всхлипывая, продолжал: — Хочешь, я на своей крови поклянусь, что пойду вместе с тобой? Я помогу тебе в твоем деле или погибну!
— Спасибо, друг, — сказал Магрубет, обнимая Ахарона, — но мы не погибнем!
Они поднялись и пошли к дому.
— Собери всех людей! — сказал Ахарон юноше, ожидавшему его во дворе. — И позови обязательно Масара Бен-Гецала.
Вдвоем с Магрубетом они прошли в дом, зажгли светильники. Вскоре стали входить люди и молча становиться у стены. Ожидая появления Масара, двое друзей уселись рядом и мрачно молча поглядывали на стоящих. Через некоторое время пришел посланный юноша и сказал:
— Масара нигде нет. Я его с утра не видел в доме.
Магрубет с Ахароном переглянулись.
— Кто знает что-нибудь? — спросил Ахарон.
— Господин Аарон! Господин Аарон! — заговорили все разом, произнося по-своему это имя с едва заметным придыханием, и принялись уверять, что никто ничего не знает о Масаре.
— Ладно! Расходитесь, — сказал им Ахарон.
— Я как в воду глядел, — невесело промолвил Магрубет, когда все ушли. — Как ты думаешь, — он вопросительно поглядел на Ахарона, — не ночевать ли мне сегодня в другом месте?
Ахарон удивленно взглянул на него. Ему показался двусмысленным и непонятным этот вопрос. Ответить он ничего не успел.
За дверями послышались громкие голоса, и в комнату быстро стали входить воины в полном вооружении с обнаженными мечами.
Вперед выступил старший и, глядя на Маг-рубета, сказал коротко:
— Пойдем с нами!
Воины немедленно окружили Магрубета. Уходя, он бросил взгляд на бледное лицо Аха-рона и уже в дверях крикнул:
— Не теряй надежды!
— А он нам и не нужен, — с некоторой веселостью сказал старший.
Отряд с идущим посередине Магрубетом направился в сторону фараонова дворца. Почти до самых ворот Ахарон, крадучись поодаль, провожал друга.
Магрубет не ощущал никакой особой опасности. Если это козни Масара, то ничего хуже выдумать, как выдать его за шпиона, Масар не мог. А опровергнуть это большого труда не представляло. Никакой военачальник в сложное военное время не пропустит случая лично допросить шпиона. В положении Магрубета лучше всего было встретиться лично с фараоном Хианом. Ведь по сути дела он был союзником Хиана. Ведь это ему вместе с другими палистанскими вождями фараон посылал дары, которые отобрал Яхмос. В конце концов и в Египет он пришел, чтоб убить самого главного врага Хиана.
По тому, как его вели, Магрубет понял, что строгих указаний насчет него, как видно, не было. Если бы его приказали схватить как опасного, гнусного врага, то его сейчас бы вели связанным и непременно по дороге подгоняли бы уколами копья. Он шел молча, быстрым шагом, как и воины. Было довольно поздно, и никому не хотелось создавать лишних хлопот.
Прошли через ворота и направились влево к стоящему отдельно, примыкающему к стене строению, по-видимому, караульному помещению.
Едва переступив порог, воины стали бросать мечи в ножны и расходиться по углам на нары. Двое вместе со старшим подвели Магрубета к бронзовой решетчатой двери и равнодушно втолкнули его в маленькую темную комнатку. Решетку захлопнули и повесили замок.