Моисей
Шрифт:
Затем Аарон отправил все собранные украшения на переплавку, чтобы затем вырезать идола из получившейся болванки. И тут снова версии расходятся. Одни мидраши утверждают, что во время этой переплавки золото — то ли под влиянием все того же Сатаны в облике хананейского жреца, то ли благодаря кому-то из египтян, владевшему колдовством, — само собой приняло форму тельца. Другие источники утверждают, что находившиеся в стане египтяне изначально поместили золото в форму тельца — хорошо знакомого им Аписа, бога плодородия, одного из воплощений Осириса.
Согласно третьим мидрашам, в результате переплавки получилась
Четвертые настаивают на том, что евреи с самого начала требовали у Аарона сделать идола именно в виде тельца, так как во время Синайского откровения среди множества видений, представших перед ними, было и видение тельца — духовного существа и в самом деле имеющего некое сходство с этим земным животным.
Как бы то ни было, когда телец был закончен, прибившиеся к евреям египтяне, опознав знакомый им образ, но стремясь внушить евреям, что это и их бог тоже, закричали: «Вот божество твое, Израиль, которое вывело тебя из Египта!»
В этот момент у сына Мириам Хура сдали нервы. Вспомнив наказ Моисея, он встал между народом и еще горячим от огня идолом и закричал:
— Опомнитесь, люди! Вспомните, что все мы слышали вон там, у Синая: «Да не будет у тебя других Богов, кроме Меня. Не делай себе изваяния и всякого изображения того, что на небе наверху и что на земле внизу, и того, что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им, ибо Я — Бог, Всесильный твой, Бог-ревнитель... Не навлекайте беды на себя и своих детей!..»
Но закончить начатую речь Хур не успел — чей-то метко пушенный камень попал ему в лоб, и он рухнул на землю. С залитым кровью лицом Хур поднялся, но тут же был сбит с ног новым камнем, ударившим его в грудь. Камни все продолжали лететь уже и тогда, когда безжизненное тело Хура уже лежало на земле — сотни людей приняли участие в этой кровавой расправе.
Когда все было кончено, труп сына Мириам отнесли за границу стана и бросили там, даже не похоронив. Нам остается только догадываться, с каким чувством смотрел на убийство племянника Аарон, прекрасно сознавая, что на его месте вполне мог быть он сам.
И тем не менее начать немедленно служение в честь тельца Аарон отказался, отложив его на завтра и объяснив это народу тем, что ему еще нужно сложить для этого жертвенник.
Сооружение жертвенника заняло у Аарона весь вечер, а утром, едва занялся рассвет, самые ретивые поклонники нового «божества» стали будить народ «на праздник». Так и случилось, что уже до полудня в честь тельца были принесены многочисленные жертвы, затем начался грандиозный пир, пляски, а вслед за ним и разнузданные языческие оргии...
И вот тут, на три с половиной тысячи лет опережая приемы кинематографа, в тексте Пятикнижия стремительно меняется ракурс: ближний план сменяется дальним, и мы вдруг видим все происходящее с иной точки — не изнутри еврейского стана, а так, как это видится из Высших миров беседующим между собой Моисею и Богу.
Точнее, Бог, согласно библейскому тексту, действительно, словно на огромном экране, видит все происходящее в стане, и от Него не остается сокрытой ни одна, самая мелкая подробность. Моисею же, как становится понятным из дальнейшего, этого видеть было не дано, он мог только знать о происходящем со слов Бога,
«И говорил Бог, обращаясь к Моше: "Иди вниз, ибо растлился твой народ, который вывел ты из страны Египетской. Быстро сошли они с пути, который Я заповедовал вам, — сделали себе литого тельца, и пали ниц перед ним, и принесли ему жертвы, и сказали: вот божество твое, Израиль, которое вывело тебя из страны Египетской"...» (Исх. 32:7—8).
Эти слова Бога звучат как речь прокурора, уличающего подсудимого в нарушении закона. В самом деле, разве евреям не было сказано «Не делай себе изваяния и всякого изображения» — а они сделали золотого тельца! Сказано им было «не поклоняйся» — а они «пали ниц перед ним»! Заповедано им было «не служи им» — а они принесли ему жертвы! Наконец, самая первая заповедь звучала как «Я — Бог Всесильный твой, Который вывел тебя из страны Египетской, из дома рабства» — но никто из евреев не возразил, когда перед ними провозгласили «Вот божество твое, Израиль, которое вывело тебя из страны Египетской»!
И дальше Бог вроде бы готов вынести смертный приговор еврейскому народу, а заодно делает Моисею... весьма заманчивое предложение:
«А теперь оставь Меня и воспылает Мой гнев на них, и уничтожу Я их, а от тебя произведу великий народ!» (Исх. 32:10).
Отказавшись менее чем через сорок дней от взятых на себя обязательств перед Всевышним, евреи вроде бы вполне заслужили такую участь. С другой стороны, если Всевышний произведет новый великий народ от Моисея, то Он никак не нарушит обетование, данное ему праотцам еврейского народа Аврааму, Исааку и Иакову о том, что он сделает их потомков великим и вечным народом — ведь Моисей тоже является потомком этих трех праотцев.
Но вот тут-то и оказывается, что Моисея такое изменение хода мировой истории никак не устраивает. Истинный глава народа, он не мыслит себя без народа и вне народа; его личная судьба неразрывно связана с судьбой его народа — и тем самым Моисей являет нам пример поведения вождя нации на все времена. Одновременно в самих словах Господа Моисей слышит скрытый намек на просьбу удержать Его от столь радикальных действий — ведь тот, кто уже принял решение, не обращается с просьбой к собеседнику оставить его и отойти в сторону, чтобы привести данное решение в исполнение — он просто свершает то, что задумал. Если это справедливо по отношению к человеку, то тем более справедливо по отношению к Богу. И Моисей решает использовать данный ему шанс, но как?! Видимо, осознав, что просто просить Всевышнего за еврейский народ в данном случае малоэффективно, он приводит другие доводы.
Во-первых, говорит Моисей, подобным шагом Всевышний не только не будет способствовать осуществлению Своего трансцендентного плана о приведении всего человечества через евреев к признанию существования Творца и необходимости исполнять Его волю, но и породит искаженное представление о Нем.
Во-вторых, Моисей убеждает Всевышнего, что это будет прямым нарушением Его обетований Аврааму, Исааку и Иакову.
Но — самое главное! — в ответ на упреки Всевышнего в адрес Моисея о том, что это его народ сбился с пути, Моисей мягко и ненавязчиво поправляет Бога: нет, это — Твой народ, Ты сам назвал его Своим народом и таковым он и остается: