Мольба о милосердии
Шрифт:
Умолкнув, Летти уставилась на письмо с таким выражением, словно, так же как и Мариста, не могла поверить в написанное.
Потом она перевела взгляд на сестру, и в глазах ее отразился страх.
— 250 фунтов! — воскликнула она. — Откуда нам взять столько денег?
— У нас их нет, — констатировала Мариста, — и тебе отлично это известно! Ах, Летти, Летти, как же так могло получиться? Я думала, папенька договорился, когда мы уезжали из замка, что мы будем жить здесь… бесплатно.
— Я всегда считала, что
Мариста ничего не ответила, лишь прикрыла глаза рукой.
После того, как их прежняя жизнь рухнула, они думали, что в Довкот-Хаусе нашли себе надежное пристанище.
Когда отец вернулся из Лондона и известил их, что он проиграл замок и поместье, которыми Рокбурны владели в течение трех сотен лет, в первую минуту никто не мог понять, о чем он говорит.
И все же в конце концов им пришлось осознать тот печальный факт, что если прежде они были бедны, то теперь и вовсе остались без гроша за душой.
Сэр Ричард Рокбурн, баронет, всегда гордился своим достоянием — старинным замком и древностью рода, уходящего корнями в эпоху царствования Генриха VIII.
Яков II даровал одному из Рокбурнов, видному государственному деятелю, титул баронета, и с тех пор замок вместе с титулом стал переходить по наследству от отца к сыну.
Род Рокбурнов с годами обеднел, но его представители не утратили своей непомерной гордости.
Сэр Ричард был красив, обаятелен, любил кутежи и прочие наслаждения, а потому неудивительно, что жил не по средствам.
Когда он полюбил и взял в жены прекрасную дочь жившего по соседству сквайра, который, к несчастью, имел двух сыновей и, значит, не мог дать за дочерью приданого, родственники Рокбурна с укоризной качали головой.
Они также весьма язвительно говорили, что единственная возможность для сэра Ричарда спасти замок состоит в том, чтобы найти жену с богатым приданым.
Однако он был счастлив с юной женой, потакал всем своим прихотям, как привык это делать с колыбели, и был вполне доволен жизнью в деревне, а в Лондон ездил не так часто.
Они вместе катались на породистых лошадях.
Сэр Ричард охотился в своих обширных владениях и приглашал к себе многочисленных друзей, совсем не задумываясь о расходах на подобное гостеприимство.
И лишь когда настойчивость кредиторов достигла предела, сэр Ричард осознал: он должен что-то предпринять и, как говорила Летти, повинуясь порыву, отправился в Лондон, чтобы улучшить свое благосостояние за игорным столом.
В прошлом ему неизменно везло в картах.
Но, к несчастью, на этот раз судьба столкнула его с графом Стэнбруком.
Своими победами на скачках граф был известен всей Англии, его встречали аплодисментами на каждом ипподроме, где его лошади с завидным постоянством приходили к финишу первыми.
Казалось само собой разумеющимся, что он был близким другом и доверенным лицом принца Уэльского (ко времени упоминаемых событий он стал принцем-регентом, и его чуть насмешливо называли Принцем удовольствий).
Мариста и Энтони, как старшие дети, много знали о графе из разговоров родителей, но Летти, к счастью, была еще слишком мала, чтобы понять, о чем они говорят.
— Стэнбрук выиграл две тысячи гиней в Ньюмарке, — сказал как-то за завтраком отец, просматривая газеты. — Удачливость этого человека настораживает. В ней есть нечто странное. На прошлой неделе я услышал чью-то реплику, будто он продал душу дьяволу!
Леди Рокбурн возмутилась.
— Все-таки жестоко, милый, говорить о людях такие вещи!
— А я не так уж уверен, что это не правда, — стоял на своем сэр Ричард. — Только взгляни на отчеты: он выигрывает все скачки, все красавицы Лондона вьются вокруг него, как мотыльки вокруг пламени свечи, у него самые лучшие лошади, самые большие владения, и, разумеется, он содержит самых прелестных куртизанок, каких только можно вообразить.
— О Ричард, не при детях! — ужаснулась леди Рокбурн.
— Вы забываете, маменька, — вмешался Энтони, — что мы с Мариетой уже выросли, и если она не знает, кто такие куртизанки, то мне это отлично известно, и папенька говорит сущую правду. Я видел Стэнбрука на днях с одной из этих женщин. Она была необычайно хороша и вся сверкала алмазами, коих на ней было словно игрушек на рождественской елке!
— Я не желаю слышать об этих женщинах! — категорически заявила леди Рокбурн. — И ни Мариста, ни Летти не должны знать об их существовании.
— Вряд ли им доведется когда-нибудь побывать в их обществе, — заметил Энтони. — Да и мне тоже, пока у меня в карманах гуляет ветер.
— Это всего лишь к лучшему, — отрезала мать.
Она поспешно увела девочек из гостиной.
Как только за ними закрылась дверь, Энтони посмотрел на отца и с усмешкой сказал:
— Вы шокировали маменьку.
— Я понимаю, — ответил сэр Ричард. — И мне придется перед ней извиниться. Я говорил не подумав, но Стэнбрук у меня уже в печенках сидит.
— Наверное, мы все в чем-то ему завидуем, — предположил Энтони. — На прошлой неделе в Лондоне ходили слухи, что он сейчас лучший стрелок, что на дуэли он всегда попадает в намеченную цель, а стреляет так быстро, что не оставляет противнику ни малейшей надежды.
— У меня нет желания драться с кем-нибудь на дуэли, — заметил сэр Ричард. — Но в то же время я ничего не могу поделать со своими чувствами, надеюсь, и у Стэнбрука есть ахиллесова пята.
— Не тратьте время на поиски, папенька, — рассмеялся Энтони. — Если б у него была ахиллесова пята — или хотя бы сердце, — какая-нибудь женщина уже давно бы ее обнаружила. Говорят, он ни разу не был влюблен и меняет женщин, едва они ему надоедают, как иные меняют перчатки.
— Разговоры о нем меня утомляют. — Сэр Ричард встал из-за стола. — Лучше пойдем, я покажу тебе новую лошадь, которую купил вчера. Цена высокая, но, думаю, она этих денег стоит.