Молчание
Шрифт:
Все, чего я хочу, — это поговорить с ней, говорю я себе. Просто поговорить.
Под влиянием импульса я открываю наше приложение для обмена сообщениями и открываю зашифрованное соединение.
Я: Перестань избегать меня.
Черт. Это не то, что я планировал отправить. Совсем. Как, блядь, я собираюсь сохранить наши платонические отношения, если буду бегать за ней, как за дурочкой?
Загорается значок, сообщающий о том, что она прочитала сообщение, но ответа
Тишина. Как всегда.
Бесконечная гребаная тишина.
Мои пальцы летают по клавиатуре как в тумане. Беспокойство.
Наконец, появляются маленькие пузырьки, указывающие на то, что она печатает.
Каламити: Дядя, тебе нужно что-то уточнить по поводу отчета?
Это неправильно. Чертовски неправильно. Это то, что от нас ожидают, из-за нашей родственной связи, но я ни за что на свете не смогу заставить себя воспринимать ее как свою племянницу. Те дни давно прошли.
Я: Ты избегаешь меня. Прекрати. Это все портит.
Каламити: Прости? Ты намекаешь, что это я все порчу?
Я: ДА.
Обвинение за этим словом не скрыть. Я знаю это.
Каламити: Я вижу, что ты зашифровал эту связь, так что позволь мне выразиться более ясно… ТЫ ЧЕРТОВ ГРЕБАНЫЙ ДУРАК.
Ее ответ ударяет меня как пощечина. Я откидываюсь на спинку кресла, не мигая смотрю на монитор. Наконец, любопытство становится слишком сильным. Или это из-за того, что я наконец-то заставил ее снова заговорить и отчаянно пытаюсь удержать ее в таком состоянии?
Я: Почему я дурак? Потому что забочусь об этой империи? Потому что забочусь о твоих отце и матери? Потому что забочусь о ТВОЕМ БУДУЩЕМ?
Каламити: Ты имеешь ввиду то будущее, которое я разделю с кем-то другим?
И вот оно. Наконец-то. Единственное обвинение с ее стороны, на которое я не готов ответить. То, которое, как мы оба знаем, законно. Я отталкиваю ее с каждой секундой отрицания. Это конечная цель. Покончить с этим тошнотворным желанием, которое мы испытываем друг к другу, чтобы мы могли вернуться к нашей жизни.
Чтобы я мог наблюдать за ней, с другими, мужчинами и женщинами, и в конце концов увидеть, как она выбирает мужа, который будет рядом с ней…
Я рычу в тишине своей комнаты при этой мысли, сгораю от желания зарезать этого безымянного самца, когда она присылает мне последнее сообщение.
Каламити: Я ничего не разрушаю. Это ты — упрямый старый дурак, который думает, что сможет меня заменить всеми этими самками. Если позволишь, я, пожалуй, вернусь к вырыванию страниц из твоей книги.
И она выходит из системы, оставляя меня здесь, в ловушке самой важной,
Она идет туда, чтобы трахаться и кормиться. Сейчас.
Я встаю со стула и спешно одеваюсь, мои мысли сосредоточены на одном.
Остановить ее.
Глава 13
Я не остановил ее.
Собственно говоря, я даже не нашел ее. Я увидел ее только через три дня на заседании совета, где обсуждались новые законы.
Целью присутствия на этом собрании было получить достаточно информации, чтобы понять, в каком состоянии находится королевство.
Единственное, с чем я ушел, так это с тем, что у нее теперь девять татуировок триумфа, и пять новых татуировок на ее теле сексуальны, как сам ад. Она выбрала примитивные, древние изображения вместо типичных, которые выбирают в наши дни, и этот выбор заставил меня желать ее для себя еще больше.
Я хочу ее обнаженной.
Я хочу быть тем, кто наносит ей эти прекрасные отметины.
Заглянув в тату-кабинет, куда приходят солдаты, чтобы понаблюдать за ритуалами и получить свою собственную боевую метку, я окинул взглядом переполненное помещение. Малахай сообщил мне, что сегодня ей делают десятую татуировку. Она должна быть здесь.
Жужжание тату-пистолетов разносится по воздуху, мистически нагнетаемая сталь режет бессмертную плоть. Одна женщина смотрит вверх с того места, где она наносит татуировку на спину другой женщины.
— Сир, мы можем вам помочь?
— Я ищу принцессу. Мне сказали, что она здесь.
— Принцесса Каламити просила, чтобы Сегил сделал ей татуировку прямо в ее покоях, милорд, — отвечает темноволосый мужчина.
Еще одна традиция нарушена. Почему я не удивлен?
Дематериализуясь, я реформируюсь в ее покоях, единственном месте, куда я не осмеливался приходить все это время. Но сейчас я уже не могу этого сделать. За пределами осторожности. Даже когда мой взгляд падает на нее и Сегила в центре комнаты, где он установил свою временную тату-станцию, я осознаю всю опасность этого.
К чему это приведет.
Но я не могу остановить себя. Больше не могу.
Сегил мгновенно останавливается, когда видит меня, стоящего здесь, посреди этой черно-белой комнаты. Именно он сделал большинство моих татуировок за последнее тысячелетие, и мне интересно, знала ли Каламити об этом, когда просила его.
— Мой сеньор. — Сегил опускает пистолет и, вскочив на ноги, кланяется.
Каламити не признает моего присутствия, только вздыхает и смотрит на то место, где он оставил татуировочный пистолет. Древний символ феникса почти закончен на ее руке.