Молчание
Шрифт:
Вот опять. Это виноватое мерцание. Эта паника.
— Неужели снова? Обсидиан, пожалуйста…
— Нет, брат. Я думаю, ты забыл основы наших отношений. Как они всегда строились на доверии.
Он кладет руку на поверхность своего мраморного стола, но его пальцы дрожат. Неустойчивые. Осознав это, он отдергивает руку и складывает обе руки за спиной. Затем наступает его очередь оценивать меня суженным взглядом, ореховые радужные глаза осматривают мое тело.
— Откуда такая одержимость, Обсидиан? Почему?
Потому что она сводит меня с ума.
Потому
Потому что вкус ее крови и ее киски не дает мне покоя.
Потому что в глубине души я знаю, что в конечном итоге буду претендовать на то, что мне не принадлежит, если не смогу определить, почему и как она делает это со мной.
Все это я не могу озвучить вслух. Вместо этого я выбираю другую истину.
— Потому что ты нарушаешь все правила, чтобы проложить ей путь к наследованию твоего трона. Ты, мужчина, который, как мы оба знаем, плодовит, — в конце концов, тесты были проведены на нем недавно в рамках новой традиции для обеспечения преемственности линии. — Но по какой-то причине решил не заводить потомство со своей королевой. Вместо этого вы меняете рабочие механизмы целой империи, чтобы править могла женщина, которая биологически не является твоей.
Малахай издал разочарованный вздох.
— Я люблю ее, как свою кровь, Обсидиан.
Я знаю! Это еще одна причина, почему я не могу получить ее! Не говоря уже о нестабильности этого королевства из-за быстро меняющихся времен и его новой полосы изменения законов.
— Но все это не объясняет, почему ты скрыл ее медицинские файлы. Почему ты меняешь так много законов. Почему ты позволяешь ей вести себя абсолютно дико!
— Так вот в чем дело! Ты злишься, потому что она современная женщина, которая идет вразрез со всем, во что верит твой старомодный менталитет!
Его попытка запутать меня только еще больше разозлила. Я не лицемер. У меня достаточно самосознания, чтобы понять, что мне трудно приспособиться к изменениям в менталитете женщин этого королевства, но это, блядь, намного больше, чем это.
— Не пытайся отмахнуться и свалить все на меня, хотя мы оба знаем, что еще недавно ты разделяла мой менталитет.
Очевидно сожалея о своих действиях, Малахай поворачивается лицом к окну, давая мне возможность увидеть его напряженный, задумчивый профиль.
— Есть вещи, которые ты не понимаешь, Обсидиан.
— Потому что ты не позволяешь мне понять их! — я подхожу к его столу, кровь бурлит в моих жилах от ощущения предательства, которое вызывает его тайна. — Мне было восемнадцать, когда меня посвятили в армию. Всего через несколько лет наш государь умер, а ты стал королем. И даже до этого между нами никогда не было никаких секретов, Малахай. Так почему же сейчас?
— Обсидиан, — говорит мой брат тем тоном, который он всегда использовал, когда мы были моложе. Нас разделяет всего два десятилетия, но я узнаю этот тон «старшего брата» каждый раз, когда он его произносит. — Я обещаю, что однажды я смогу доверить тебе эти ответы, но как монарх это одна из тех вещей, с которыми пока что я должен справляться сам.
Чушь собачья.
Самая
Такая боль может искалечить мужчину, если он не будет осторожен. Целая жизнь доверия между нами заканчивается эрозией — нет, разрушением — в одно мгновение времени.
Что делает это еще более душераздирающим, так это то, насколько он забывчив. Как самолюбив. Стоит там, уставившись в окно, король, убежденный, что поступает правильно, даже когда разрушает все вокруг.
Я не знаю, что произошло за те пять лет, что меня не было, но это не может быть тот самый мужчина, с которым я вырос. Это не он.
Раздосадованный и на грани ярости, я покидаю его кабинет, не сказав больше ни слова. По инстинкту, мой разум переносит меня в то же место, где он обычно делал это во сне в последнее время — массивный коридор, ведущий в гребаные катакомбы.
Почему он всегда возвращается к этому месту? Это смешно. Невозможно найти ответы…
Подождите. Это не совсем правда, не так ли?
Проклятое подозрение тянет меня, как невидимая, неразрывная нить. Внезапно я обнаруживаю, что делаю то, что не мог заставить себя сделать несколько недель назад. Шаг за шагом я преодолеваю проход в катакомбы. Используя свою сверхъестественную скорость, я спускаюсь под землю, пока не оказываюсь у первого входа.
По обе стороны от меня полыхают свечи, освещая черные стены и надписи, высеченные тысячи и тысячи лет назад. Пока я стою здесь, разглядывая каменный портал с единственной странной замочной скважиной, на меня снова нахлынули воспоминания.
Замочная скважина. Снаружи она кажется круглой, но я знаю, что внутри она представляет собой замысловатую спираль.
Точно так же, как рога, которые были у черепа олененка в одном из моих снов. Череп, который безликая женщина протягивала мне.
Но это были не рога, не так ли? Мой разум изменил образ, напомнив мне о существовании ключа. Слева от меня находится надпись с того черепа, и, как однажды объяснил мой отец, за этим куском камня лежит ключ.
Подойдя к стене, я прижимаю ладонь к надписи и почти не удивляюсь, когда один большой кирпич сдвигается сначала назад, потом наружу, пока, наконец, не задвигается в углубление в стене. В открывшемся проеме царит кромешная тьма, но в моей голове звучит голос отца, доносящийся из прошлого на два с половиной тысячелетия назад.
— Ключ от катакомб лежит там, и только один из нашей линии может заставить камень двигаться.
Потянувшись внутрь, я нащупываю ключ. Наконец мои пальцы обхватывают его, надежно укрытом в бархатном мешочке, но даже сквозь ткань я чувствую выступы. Спирали.
Снова, как рога олененка в том сне.
Через несколько минут я использовал ключ, чтобы открыть внутреннюю камеру. Свечи вспыхнули, когда я вошел, управляемые магией, которую я так и не удосужился изучить или понять. Да и зачем? К тому времени, когда я родился, все старые обряды были более чем древними. Ничего, кроме сказок, которые мне рассказывали, как запасному наследнику трона нашей семьи.