Молчание
Шрифт:
Вера заплакала, узнав, что ее подруги больше нет в живых. А в это время Евгения Степановна расспрашивала паренька, который принес записку.
– Значит, Ромочка здесь?
– Да. Вчера прибыл в Сталинград.
– А Алевтина… – в глазах женщины появились слезы.
– Ее не стало накануне утром. Простите.
– Скажите, а Игорь Шаповалов.. Он с Ромой? – Вера едва коснулась его руки.
– Да. Но ситуация крайне тяжелая. Вы должны послушать Романа Игнатовича.. А сейчас мне пора, времени в обрез.
– Подождите. – Вера остановила его. – Я хочу передать своему мужу Игорю записку. Возможно это?
– Я передам. – Он кивнул.
Она быстро написала ему записку, в котором сообщала про то, что вместе с родителями Романа и маленьким Семеном она эвакуируется в Александровку.
Проводив паренька в форме, они сели за стол и стали обсуждать предстоящий отъезд. Выдвигаться стоило утром, чтобы пешком успеть дойти до Кондрашей…
Февраль 1943 год
Согревая руки от холода своим дыханием, Вера управляла телегой, держа путь на почтовую станцию. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как они эвакуировались в Александровку. Их расселили по домам, а спустя два месяца скончалась Галина Васильевна, та, которая разносила почту по двум деревням. Вера, Игнат Петрович и Евгения Степановна с маленьким Семеном перебрались к ней в дом. Вера стала вместо Галины Васильевны развозить письма по деревням, быстро научившись управлять старенькой кобылкой Ночкой.
Телега въехала в ворота, Верка остановила лошадь и крикнула пожилому Макару, который сортировал письма.
– Дед Макар! Есть что для меня?
– А как же, есть. В Александровку и Кокурино.
В стопке писем она пыталась найти послание от Романа и от Игоря, но к ее глубокому разочарованию там ничего не было. Битва за Сталинград завершилась, так почему нет от них ни словечка? Вера вспомнила когда в последний раз получила от них письма – почти два месяца назад, аккурат перед Новым Годом.
Дед Макар протянул ей извещения и отвел глаза в сторонку. Вера дрожащими руками взяла несколько листков. Кому-то сегодня она может принести в семью горе. Она стала перебирать их замерзшими пальцами и вдруг вскрикнула от ужаса. Так кричит раненая птица, ее крик полный горя, боли и отчаяния. Одно из извещений было адресовано ей, в нем говорилось, что ее муж Игорь был подбит на самолете.
– Это еще не всё… – дед Макар подошел к девушке и приобнял ее. – Там еще есть одно извещение.
Пытаясь разглядеть буквы через пелену слез на глазах, Вера увидела так же лист, на котором командование части уведомляло родителей Романа о том, что он пропал без вести.
… – Ты плачь, девочка, плачь. Со слезами все горе выйдет, – Евгения Степановна гладила Веру по голове. – Такова судьба, это жизнь. Он ее за Родину отдал. Нам тоже тяжело.
– Как мне жить, тетя Женя? Как? У меня никого не осталось, совершенно никого! Ни родителей, ни свёкров, ни мужа. Детей и то нет.
– У тебя есть мы. Я, Игнат, Семен. Вместе как-нибудь переживем…
– Спасибо вам, тетя Женя. Вы меня успокаиваете, в то время как сами почернели от горя… Простите, вам самой сейчас плохо, – зареванными глазами Вера посмотрела на женщину и взяла ее руку в свои.
– Я не верю. – Евгения Степановна посмотрела на Веру и смахнула слезу со своих глаз. – Без вести пропавший он, а значит, что есть надежда на то, что я увижу своего сына. С надеждой жить легче, она сил придает.
1945 год
Конец лета, наступило мирное время, а от Романа по-прежнему не было никаких известий. Вера смирилась, она считала, что он, как и Игорь пал в бою. Но родители его жили с верой, что увидят своего сына и она их понимала..
Семен, которому шел пятый год называл Веру своей матерью. Все посчитали, что так будет лучше, потому что у ребенка должна быть мать..
Но Вера дала себе слово, что она все расскажет мальчику, едва он подрастёт. Она покажет ему фотографию Али. Снимок сохранился, несмотря на трудности, на эвакуацию.. Тот самый снимок, где они вчетвером стояли в комнате и улыбались в объектив.
Вера плакала, каждый раз глядя на него – она одна осталась, никогда больше она не услышит смех своей лучшей подруги, никогда ее не обнимет муж и никогда больше Роман не улыбнется ей своей очаровательной доброй улыбкой.
Спустя месяц после получения похоронки Вере прислали медальон, тот самый, который она дарила своему мужу на годовщину свадьбы. Только фото там не было, только горстка пепла. Получив медальон, она тогда вновь испытала сильную боль, представив, падающий подбитый самолет..
– Мама, а мы с дедом рыбу поймали. – Белокурый кареглазый малыш зашел в калитку впереди деда и подбежал к ней.
– Какие вы молодцы. Много наловили?
– Деда сказал, что на уху хватит.
– Ну раз хватит, тогда пойду почищу и сварю.
– Иди, дочка, – Игнат улыбнулся ей, – а мы пока с Сёмой удочку наладим.
Очищая рыбу от чешуи, она разговаривала с Евгений Степановной, которая сматывала нитки в клубок, сидя в углу на лавочке.
– Сама сваришь суп? Я хотела к зиме связать внучку носки.
– Сварю, конечно. Надо бы пряжи из города еще привезти, дяде Игнату тоже не помешало бы связать носочки. А то все портянки, да портянки. Кто знает, какой зима будет.
– Да.. Недаром говорят – готовь сани летом. Вера, я тут поговорить с тобой хотела. – Евгения Степановна отложила клубок в сторонку и посмотрела на нее.