Молчи
Шрифт:
Он остановился в дверях палаты, лишь на мгновение уставившись на трех девушек в больничных халатах, прежде чем у него отвисла челюсть. Сердце билось так сильно, что казалось, вот-вот вырвется из груди.
Орион Элизабет Дарби.
Он не мог двигаться, не мог думать, не мог говорить. Он просто смотрел, а Эрик продолжал болтать рядом с ним о «Кардиналах»* и о том, кого из команды нужно обменять.
В комнате было четыре кровати. На трех из них были смытые простыни, что говорило о том, что на них до этого спали. Но все три девушки сидели в кучке на другой, четвертой кровати. Они были близко, но не касались друг друга. Это так же о многом ему говорило. Их всех связывало одно и тоже. Похищение, насилие, убийство. Он чувствовал себя немного лучше, зная, что, по крайней мере, эти девушки были рядом с ней в том проклятом месте.
На телевизоре, установленном на кронштейне в углу палаты, шло шоу Мори Повича*, и три девушки были им очарованы.
— Эй, ты меня слышишь? — спросил Эрик, но его напарник направился в комнату, к девушкам, игнорируя его. Эрик усмехнулся и последовал за ним.
Мэддокс прочистил горло, постояв секунду неподвижно. Прочистил его во второй раз, громче, но девушки не отрывались от телевизора.
Мэддокс собирался сделать это в третий раз, когда Эрик поднял руку, усмехнулся и произнес:
— Эм, леди…
— Разве ты не видишь, что мы заняты, мать твою… — рот Жаклин сложился в букву «О» и остался на месте, когда ее миндалевидные глаза заметили значки полицейских на мужчинах. — Эм, в смысле, да, — она нервно засмеялась, в ее глазах появился мятежный блеск.
Орион усмехнулась, все еще не замечая Мэддокса, затем повернула голову, чтобы посмотреть, с кем разговаривает Жаклин, и в мгновение ока ее улыбка исчезла, челюсть отвисла, глаза расширились.
Стук в голове утих, и на смену ему пришел глухой рев в ушах.
Он медленно шагнул вперед, не отрывая взгляда от ее широко раскрытых карих глаз, и в его собственных навернулись слезы.
— Ри, — выдавил он.
Девушка с такими знакомыми ему глазами выпрямилась. Застыла. Откашлялась. Казалось, она отмахнулась от него так же быстро, как узнала.
— Эм, привет, Мэддокс, — небрежно сказала она. — Сколько лет прошло, пять, десять?
***
У нее были галлюцинации. Верно? Психотерапевт, женщина в очках, рассказала им все за час до того, как впервые за десять лет она увидела Мэддокса. Посттравматическое расстройство. У них будут кошмары, панические атаки, когнитивные задержки и целый другой ряд вещей, которых они с нетерпением ждали. Невозможно легко выйти из того, через что они прошли. Они были повреждены на всю жизнь. Сломлены. Орион знала, что в ту секунду, когда солнце осветило ее кожу, она не ощутила никакого чувства счастья или свободы. Она знала, что Клетка последовала за ней. Она привязалась к ее черной душе.
У терапевта был мягкий голос, она говорила правильные вещи и старалась утешить их, но Орион все равно видела блеск голода в ее глазах. Ей хотелось вонзить свои когти в содержимое черепных коробок бывших пленниц. Распаковать, препарировать их. Повесить на стене у себя в кабинете, как какое-то достижение… Знак гребаной чести. Черт, она, наверное, мечтала написать о них книгу.
«Троица Миссури».«Потерянные девочки». Или, возможно, «Сломленные». Конечно, они придумали бы какое-нибудь дурацкое гребаное название, как только все просочилось бы в новости, если это уже не произошло.
Орион не догадывалась, как много они могут знать. Она не помнила, что именно им рассказала. Все, в чем она была уверенна, так это то, что ее лодыжка ощущалась слишком пустой без цепи, тело слишком чистым, желудок слишком полным. А комната слишком большой и яркой.
Здесь было слишком много белого.
А теперь слишком много Мэддокса.
Она сразу поняла, что это он. Хотя не должна была. В конце концов, прошло уже десять лет. Ее так потрясло это мгновенное узнавание, эта мгновенное желание, что она заставила себя казаться безразличной. Но она была так же удивлена, снова оказавшись лицом к лицу, как и он.
— На самом деле десять лет, девять месяцев и двадцать шесть дней, — поправил ее Мэддокс. Его голос был хриплым. Неуверенным.
Остальная его часть — нет. Все в нем казалось сильным, уверенным, но чувствовалась какая-то таинственность, которой она не помнила.
Она на мгновение задержала на нем взгляд. Изучала новую темноту в его глазах. Значок, висевший на цепочке на его шее. Отполированный. Чистый. Пистолет в кобуре на бедре. Футболка, которая была так изношена, что рисунок на ней невозможно было разглядеть. Мускулы. Скульптурные бицепсы. Жилистые руки. Большие руки. Мужские руки. Он определенно вырос.
Затем она снова перевела взгляд на лицо мужчины с сильным подбородком и щетиной.
— Десять лет, Ри, — сказал Мэддокс, шагнув вперед и широко раскрыв глаза от удивления. — Я всегда знал, что ты жива, слышишь? Я никогда не позволял им переубедить себя… — он замолчал, качая головой, легкая усмешка образовалась в уголках его рта.
В этот момент она ненавидела его. За улыбку. За то, что он хорошо рос, в чистой одежде, нарастил мускулы, ухаживал за волосами, за своей жизнью. Он, бл*дь, улыбался ей, как будто они снова были на том крыльце. Как будто этот мир мог дать повод улыбаться. Как будто тот факт, что все эти годы он знал, что она жива, мог забрать у нее всю причинённую за то время боль.
— Называй меня Орион, — сухо ответила она.
Она старалась держаться совершенно неподвижно, чтобы не дрожать. Она больше не хотела, чтобы он думал о ней, как о маленькой девочке. Нет, эта маленькая девочка исчезла. Оболочка — все, что от нее осталось, и это все, что она могла ему предложить.
— Когда мы сможем уехать? — ее тон был неприятным. Слишком противным, — подумала она. Но она не хотела заботиться о его чувствах.
Его улыбка погасла.
Она была рада этому, потому что снова смогла дышать. Теперь она могла не думать о том, что это была та же прекрасная улыбка, которой он одарил ее так давно, после того, как подарил ей тот первый поцелуй. Его зубы по-прежнему были идеальными, белыми и красивыми, и она слегка усмехнулась. Хорошо быть сыном дантиста.
— Мы вытащим тебя отсюда, как только сможем, Ри, — ответил Мэддокс и, похоже, почти сразу же пожалел об этом.
Она стиснула зубы.
— Меня зовут Орион.