Молдаванка, или Друг семьи из Трансильвании

Божик Олеся

– Вот наш полицейский участок, как поедешь обратно, заходи к нам в гости и привози с собой молдавского вина! Все, дальше нам нельзя, не положено.

Гастарбайтеры отдали мне сумки. А я помахала рукой полицейскому. Тот успел крикнуть мне вслед:

– Меня зовут Александр Полудин! Мне нельзя здесь находиться, просто ты очень понравилась!

Больше мы никогда не виделись.

Поезд

соседей

Жизнь следует наблюдать из окна вагона.

Эжен Ионеско

Киевский вокзал, мой старый добрый знакомый с детства. Тогда он казался совсем другим: ноги прохожих, огромные чемоданы, стеклянная крыша, звенящие голоса и гул на перроне – все проносилось мимо с бешеной скоростью и представлялось необъятным. Цыганки спали на пестрых покрывалах прямо на земле вместе с грудными детьми. Опаздывающие пассажиры то и дело теряли свой багаж. А голуби тучами взмывали в небо перед моими глазами. Именно такой мне запомнилась первая транзитная Москва. Я хорошо помню поезда, купе и грохочущие переходы-гармошки, ведущие из тамбура одного вагона в другой. Эта гармошка была страшной, казалось, я ни за что не смогу перейти в другой вагон и обязательно упаду на рельсы. Оставалось только зажмуриться и ждать, когда папа спасет и перенесет меня на руках над дребезжащей пропастью.

На платформе уже ждал поезд, мой восьмой вагон поблескивал на солнце. Широкоплечий темноволосый проводник о чем-то сплетничал со своими коллегами. Чем ближе я подходила к вагону, тем больше его лицо, улыбка и акцент казались родными и знакомыми. Наверное, он и не догадывался, что я его землячка.

– Эх, зачем надела такие высокие каблуки, давай мне свой чемодан! – не в меру нахально поприветствовал проводник.

– Спасибо, сама справлюсь, – гордо ответила я и не без усилий и грохота втащила свои баулы в узкую дверь. Вот еще, будет мне тут командовать. Не успела в поезде оказаться, а он уже правила свои диктует. Я уверенно шагнула вперед. За моей спиной раздался веселый мужской смех. Другие проводники не упустили возможности подколоть покрасневшего бедолагу.

Ну вот и все, самое страшное, наверное, уже позади. Я в поезде, осталось найти место, указанное в билете, и познакомиться с попутчиками.

С первой же минуты я почувствовала, что что-то в этом поезде не так. По узкому проходу плацкартного вагона активно сновали торговцы журналами, конфетами и разной дребеденью. Это что, девяностые? Я попала в прошлое?

Поезд тронулся, но, вместо того, чтобы рассосаться, толпа продавцов лишь сгущалась, передвигаясь туда-сюда. Безумные коробейники распахивали передо мной мешки, сумки и тележки, в которых чего только не было. Я совсем не собиралась ничего покупать, но обернуться не успела, как приобрела и сумку-раскладушку, и духи, и конфеты и что-то еще.

За окном ещё была Москва, но в вагоне уже началась жизнь совершенно другого государства. Я познакомилась со своими соседками. Одна из женщин, темноволосая и чернобровая украинка, рассказала удивительную историю. Когда она первый раз приехала в Москву, с собой у нее были очень тяжелые сумки. В метро женщина попросила молодого человека, стоявшего рядом, помочь ей, и он любезно занес ее вещи в вагон. Прошло время, эта женщина собралась уезжать. Совершенно на другой станции метро в огромном городе она стояла одна и ждала электричку, а когда оглянулась, чтобы обратиться за помощью, увидела, что тот самый молодой человек схватил ее вещи и снова занес в вагон. Чем не ангел-хранитель? Другая соседка по вагону ехала вместе с сыном, они оказались моими земляками. Да что там земляками – они оказались настоящими соседями! И предъявили фото моих родственников, к которым поезд приближал меня с каждой минутой все ближе и ближе.

– Вот твой дядя Валентин, что владеет таксопарком. А вот визитка твоего брата Мирослава, у нас его все знают.

– А тетю Магдалену вы тоже знаете? – осторожно и подозрительно поинтересовалась я.

– Конечно знаем, ведь мы ее соседи сверху!

Что-то перевернулось в моей голове. Я пять минут назад ступила в этот вагон, а тут уже все знают мою семью. Или мир, и правда, так тесен, или это какой-то странный вагон попался. А я-то так сильно переживала, что буду ехать совсем одна!

Кто-то из пассажиров вез подарки, кто-то ехал с работы, кто-то еще с какой-то важной целью. Обычный добрый люд возвращался домой. Такой домашней и доброй атмосферы я не видела уже давно, возможно, поэтому мне казалось, что снова попала в прошлое, во время моего детства, когда мы точно так же ездили вместе с родителями.

Внимание притупилось, все показалось мне в этом поезде родным и знакомым. Я уже не обращала внимания на то, что поезд ужасно стар, вагон обшарпан, а верхняя полка как-то уж слишком ненадежно скрипит над моей головой.

Раздался звонок мобильного: звонила та самая тетя Виолетта, с чьего письма и началась моя эпопея возвращения.

– Как ты, моя дорогая племянница, уже едешь, у тебя все хорошо?

– Да, я в поезде, еду! Спасибо большое, что позвонили! Меня встретит Тарас.

До этого момента мы еще ни разу не разговаривали, только писали друг другу письма. Голос у тети Виолетты был очень мягким и родным.

Ночью канитель не прекратилась: торговцы светили фонариками в лицо и предлагали духи, открытки и всякие фигли-мигли. Мне давно не было так весело и интересно! На удивление, вся эта покупка-продажа происходила очень тихо, практически бесшумно. Никто никому не мешал. Это было похоже на какой-то безумный аттракцион. Подходили люди, распахивали полы верхней одежды, увешанной изнутри самым разнокалиберным товаром. Сквозь сон все это казалось странным видением. А может быть, это все просто снилось мне.

Глубокой ночью произошло непредвиденное. Я проснулась от дребезжащих звуков телефона, он лежал у меня под подушкой. Звонил дедушка, он очень волновался, что внучка не доедет, и не мог уснуть. Мне пришлось выйти из спящего темного вагона и зайти в туалет, чтобы никого не разбудить. Только там я смогла разговаривать громко, а не вполголоса – дедушка уже довольно плохо слышал. Пока я разговаривала с дедом, поезд замедлил ход. И наконец совсем остановился. В дверь туалета постучали.

«Какая наглость, – подумала я. – Не успела зайти – уже стучат».

Открывать не собиралась. Тогда в дверь стали бить так сильно, что, казалось, вот-вот выломают ее. Послышались громкие мужские голоса. Я разозлилась! Но все же остервенело рванула дверь, открывая ее. На меня испуганно смотрели собака – огромная немецкая овчарка – и четверо пограничников с проводником. Очевидно, они собирались уже скручивать воображаемого преступника. Проводник набросился на меня:

– Что ты там делаешь во время остановки?!

Но я была громче:

– Что делают в туалете? Я разговаривала по телефону, понятно?