Молитва к звездам
Шрифт:
– Он принес мне коллекционные издания Скотта, тетушка. Он так стремится всем угодить, такой он добрый и участливый.
– Может, не всем, а только тебе? – В ее интонации и взгляде читалась игривость, не свойственная тетушке Кинг, я немало удивилась.
– Тетушка… как, право, можно…
– Не смущайся, милочка, это все мои шутки. Тебе нужна куда более достойная партия.
Я возмутилась про себя.
– А нужна ли… – почти шепотом произнесла я.
– Возможно, и не нужна, милая, – тетушка обладала тончайшим слухом. – Но, думаю,
– Тетушка? – я еле сдерживала смех.
– Умным женщинам всегда тяжелее выйти замуж несмотря на то, что они более достойны этого, чем всякие пустышки. Я люблю твою сестру, Кэрри, и она удачно выйдет замуж. Потому что ни на что большее она не годится. А ты годишься, – добавила она, нагнувшись.
– Тетушка, я хочу держать экзамен в Лонгвест, – неожиданно для себя выдала я.
По лицу тетушки скользнуло одобрение, этот момент был одним из лучших в моей жизни. После некоторого молчания она повернулась ко мне, и глаза ее блестели от восторга.
– Не подведи меня, милочка.
Жильцы обсуждали приезд французского посла в Англию, миссис Оуэн что-то наставительно говорила Мерил, которая бросала на меня взгляд, молящий о спасении, а Гарри пытался разболтать мою нерадивую сестру, которая, казалось, даже раздулась от обиды на меня.
– Как вы считаете, дамы и господа, стоит ли женщинам получать образование? – спросила я, как бы непринужденно и ради житейского интереса.
Все взгляды обратились ко мне, что не могло не нравиться – возбуждать противоречивые чувства в ком-то всегда приятно.
– Мисс, однако, компрометирующий вопрос… – пробурчал мистер Боул, который очевидно не знал значение слова «компрометирующий».
– Юной леди достаточно быть хорошо воспитанной. Образование ни к чему. – твердо произнося каждое слово, выдала миссис Оуэн. Она была консерватором до мозга костей, вдобавок кичилась своей бедностью, словно бедность – предмет ее гордости. Ей не нравилось, что ее дочь стремилась к чему-то и была такой непохожей на нее саму, поэтому она держала бедняжку в узде.
– Неужели, миссис Оуэн? – вступила тетушка Кинг, подняв брови. – По моему скромному разумению, образование никогда не мешало юным леди. В жизни всегда должно быть место для созидания знаний и их совершенствования. В наше время нам предлагали лишь гувернанток, даже школы для девочек были редким явлением. Какое счастье, что теперь наши дети могут получать образование, хотя наше великое государство еще ставит препоны на пути женщин.
– Говорят, в Америке все иначе, – отметил мистер Гроу, отпив чая и почесывая подбородок. – Европа еще пребывает в логове предубеждений. Хотя во Франции уже намечается некоторый прогресс.
– Женщинам нужно образование хотя бы для того, чтобы усмирять мужское эго. – заметила миссис Финиган, вдовушка трех или четырех мужчин, вероятно, с большим эго.
– А что думает молодежь? – весело улыбнулся мистер Гроу в нашу сторону.
Мерил
– Я не понимаю, почему люди так ограниченно мыслят! – вставил Гарри, он любил парировать, оживленно жестикулируя и вкладывая всю горячность души в свои убеждения. – Скоро минует девятнадцатый век, а мы все еще словно в Средневековье, где женщина считалась исчадием ада! Время одуматься и отринуть оковы! Мне хочется верить, что однажды мы все будем свободными и равными. Что деньги перестанут править нашими умами, а интеллект и душевная доброта будут цениться людьми гораздо выше, нежели положение в обществе.
– Однако мужчины едва ли захотят конкурировать с нами, – улыбнулась я. – Это и есть камень преткновения – ваш страх перед нами. Ведь мы гораздо более выносливые, терпимые и обладаем весьма развитой интуицией. А если мы еще и превзойдем вас в научных открытиях, искусстве и политике…
– Помилуйте, женщина в политике? Что доброго нам тогда ждать? – вновь смеясь своим глупым смехом, произнес мистер Боул.
– Прошу меня извинить, но мы и ныне не наблюдаем ничего доброго, – сказала тетушка Кинг. – Женщины по крайней мере умеют доводить дела до конца и не дают пустых обещаний.
– Это, однако, смотря какие женщины! – мистер Боул с хитрым выражением сотрясал воздух своим толстым пальцем.
Подобный формат времяпрепровождения был вполне себе обычным делом в маленьком пансионе тетушки Кинг. Мы собирались все вместе и делились мнениями на любые темы. И даже если доходило до ссор и разногласий, на следующий день все забывалось, и мне это нравилось. Мне нравилось жить в атмосфере, объединившей столь разных личностей. Мне нравилось, что тетушка располагала хорошей библиотекой, нравилось гулять по оживленным улицам Кембриджа, нравилось смотреть на людей, на картины Гарри и вдохновляться каждым мгновением. По воскресениям мы ходили в церковь, и даже за пением гимнов я чувствовала, как новое дыхание открывается во мне; чувствовала прилив жизни, осознание прекрасного, которое кроется в каждой мелочи, разбросанной по нашей жизни. Иногда мы с Гарри и Мерил выбирались в музеи.
– Какие картины тебе нравятся? – спросила меня однажды Мерил, когда мы листали большую книгу по живописи, которую принес Гарри.
– Хм, – подумала я. – Разные. Я люблю, когда картины вызывают мурашки, когда хочется плакать или смеяться, или жить. Все дело в эмоциях. Если они есть – картина хорошая, так я сужу.
– А я люблю светлые. Такие воздушные, наполненные солнцем и нежностью.
– Как у Буше? – улыбнулась я, показывая на картину.
– Да! – обрадовалась она. – Мне хочется, чтобы живопись была светлой, чтобы она окрыляла и привносила свет в нашу мрачную реальность.