Молочные реки
Шрифт:
С тяжелым вздохом Иван Тимофеевич взял телефонную трубку, набрал номер мобильного телефона хозяйки.
— Да, я слушаю, — раздался в трубке знакомый голос.
— Лена, это Иван Тимофеевич тебя беспокоит. Мы без свидетелей, будем на ты, как и раньше.
— Что-нибудь случилось, Иван Тимофеевич?
— А то как же! Случилось. Андрей второй день не выходит на работу… Погоди, не перебивай! С этим чертовым оборудованием сами немцы не всегда разбирались, а Андрей все знал даже лучше их! Я тебе, как специалист, говорю — второго такого
— Иван Тимофеевич, спасибо за звонок, но это его личные проблемы, меня они не касаются, — жестко ответила Елена.
И Пустовой заговорил жестко:
— Лена, мы с твоим отцом друзьями были, я тебя с пеленок знаю! Я для тебя немало сделал и теперь могу говорить, как отец, от имени Димы.
— Думаете, мне это надо?
— Уверен, что да. Я решил уйти, так что не боюсь. Ты на кой черт позоришься перед всем Плавнинском? Замужняя баба, а что делаешь? Забыла, что это год выборов и все кандидаты, которых ты поддерживаешь, провалятся, потому что рано или поздно о твоих похождениях станет известно?!
— Иван Тимофеевич, я запрещаю вам…
— А если с Андреем что случится? Он сейчас почти невменяемый, как потом жить будешь, детка?!
— Это не ваше дело.
— Мое! — закричал Пустовой, но, похоже, Елена не услышала этого. В трубке послышались короткие гудки.
Ну что ж… на языке энергетиков это называется «пошла в разгон», как электродвигатель, который при определенных условиях уже не реагирует на команды человека и все увеличивает свои обороты, пока не сорвется с креплений и не разрушится полностью…
Он был о ней лучшего мнения… до сегодняшнего звонка.
Елена шагала по солнечной улице, отороченной пальмами и кипарисами, меж которыми были зеленые кусты в виде шаров и кубов, рядом шел Черевикин. Она злилась на старика Пустового и жалела, что не выгнала его с завода раньше. «Он, видите ли, решил уйти! А кто тебя держит? Нужно было проводить на пенсию, дать денег, назначить какую-то прибавку к пенсии, чтобы все по-человечески вышло — и до свидания, Иван Тимофеевич!» Он же и был виноват в первой их недавней размолвке, подставил Андрея, а теперь выгораживает его! Хочет вину свою загладить?! Надоел уже этот старый лис, кончилось ее терпение! Вернется уволит обоих — и Андрея, и Пустового! Правда, старику даст денег и пенсию назначит долларов в триста, он это заслужил. А Сергиенко… Да и черт с ним! За деньги найдет хорошего энергетика!
— Проблемы, Лена? — спросил Черевикин.
— Скорее — избытки нашего, российского, бизнеса. Да ничего, все в общем-то нормально, завод работает.
— Мне даже трудно себе представить, как такая красивая женщина может руководить целым заводом, да еще таким, который снабжает стотысячный город молочной продукцией, и не только город, но и другие города.
— Зачем вам это представлять, Вася? Придет время, мы и на Москву выйдем. У нас-то себестоимость значительно ниже, чем у них, и даже с учетом перевозки
— Вы фантастическая женщина, Лена.
— Спасибо, но не нужно комплиментов. Я в них не нуждаюсь, — ответила она.
Врала, конечно же, врала. Сейчас ей, как никогда прежде, хотелось слышать комплименты, слышать, чтобы чувствовать себя женщиной, настоящей женщиной после того, как любимый человек опоганил все ее чувства. Черевикин не скупился на комплименты, поэтому рядом с ним ей было хорошо.
— Хотите, чтобы я продолжил рассказ о том курьезном случае, или настроение изменилось?
— Нет, почему же… расскажите.
Две девушки в коротеньких шортах остановились, изумленно глядя на них, а потом метнулись навстречу:
— Вася! Можно попросить у вас автограф? А сфотографироваться с вами можно? Ой, какой кайф, что мы встретили вас!
Долдонили наперебой. Черевикин автографы дал обеим, от фотографирования отказался и, взяв Елену под руку, решительно двинулся вперед, всем своим видом показывая, что не намерен общаться со своими почитателями. Елена с раздражением наблюдала за этой сценой, но поведение Черевикина ее удовлетворило. Он все сделал правильно.
— Так вот, мы снимали сериал на «Мосфильме», — сказал Черевикин спокойно, будто ничего не произошло. — И там была сцена, где одна известная актриса должна была показаться в обнаженном виде. Сзади только, разумеется. Эта сцена была обставлена многими условиями — чтобы никаких посторонних, чтобы все было ограждено и никто, кроме оператора и ее партнера, а им был ваш покорный слуга, ничего не видел. Все условия выполнили. Я лежу на кровати, она входит, сбрасывает шелковый пеньюар, под которым никакого белья, разумеется, нет, отшвыривает его в сторону… прямо на софит. А тот уже раскалился добела. И пеньюар вспыхивает!
— Очень интересная ситуация, — усмехнулась Елена.
— Да. Возникает паника, наша народная выскакивает голышом из-за ограждений, которые соорудили по ее же требованию, мечется и кричит, что мы все горим. А оператор, не будь дурак, все это снимает.
— И во всех ракурсах?
— Именно. Естественно, она потребовала потом, чтобы всю пленку уничтожили, так и было сделано. Но самое интересное в том, что на «черном» рынке вскоре появились в продаже кассеты с этим материалом. И продавались они раз в десять лучше, чем с нашим сериалом.
— А что тут удивительного? — спросила Елена.
Подумала про себя: уж не считает ли он, что увидеть звезду голышом и ей интересно? Нет. В данный момент ее абсолютно не интересуют никакие сексуальные отношения. Просто не хочется, и все.
— Я тоже так подумал. Лена, позвольте пригласить вас в ресторан?
После недолгих колебаний Елена согласно кивнула:
— Вечером. А сейчас вернемся в отель, я что-то устала.
— Время сиесты. Хорошо, я вечером постучусь в ваш номер. Но если после отдыха пойдете на пляж, я буду ждать вас и там.