Молодо-зелено
Шрифт:
Ну, а девчонку удалось уломать. Вызвали в райком комсомола — и уломали. Согласилась. Даже не спросила, какой оклад.
Да и много ли ей надо? На чулки да на заколки. А этой и заколок не надо: лохматенькая ходит.
Так в Джегореком райисполкоме оказалась замещенной штатная должность главного архитектора города.
Покуда Федор Матвеевич Каюров не имел случая (да и времени не имел) поинтересоваться, как там, в отделе главного архитектора, идут дела. Как там она копошится — новенькая. Да и много ли у нее дела? Принять готовый дом,
Он ее, эту девчонку, еще ни разу не приглашал даже на заседание исполкома. Не было такой необходимости. Как-то без нее обходились. Да и срамиться не хотелось перед членами исполкома — уж больно юный возраст, уж больно несолидная внешность.
Однако сегодня пригласил. Все-таки обсуждается вопрос, непосредственно связанный с городским строительством. Может, какая-нибудь справка потребуется — так чтобы под рукой было. Или кто-нибудь вдруг спросит: «А каково мнение главного архитектора города?» Так он ее на всякий случай пригласил.
— Послушаем мнение главного архитектора города, — добродушно улыбнулся Каюров. — Ваше слово, Ирина Петровна…
Что же касается Коли Бабушкина, то он своим ушам не поверил. Архитектор? Да еще — главный?.. Вот эта девица? Та самая, которая нынче утром ходила по гостинице в штанах?.. Должно быть, он все-таки себе обморозил уши там, на тракте… Архитектор. Да ведь это почти что строитель! Почти как он сам. И, значит, она не случайно попала на заседание исполкома. И председатель райисполкома величает ее Ириной Петровной. И она еще собирается речь держать…
А когда она встала с места, чтобы держать речь, когда она встала со своего насиженного места в уголке дивана и повернулась лицом к присутствующим — тут только Николай увидел, что к свитеру прицеплена не брошка, а прицеплен значок с золотым ободком и на этом значке — сокращенные буквы и герб. Одним словом, значок, подтверждающий, что человек с высшим образованием, а не с какой-нибудь средней десятилеткой.
— Когда меня направляли в Джегор, мне ска-зали…
Она задохнулась, и голос ее упал, утонул в горле… Волнуешься? Волнуешься небось. Тут, милая ты моя, районный исполнительный комитет. Тут, милая ты моя, и депутаты присутствуют… Ну, как — отдышалась?
— …мне сказали, что я еду в новый город. В новый город на Севере. А когда я приехала в Джегор, то оказалось, что это старый город… То есть, по возрасту он, конечно, новый. А во всем остальном Джегор — старый город. Это очевидно…
Да ты что это мелешь, что за околесицу несешь?.. Джегор — старый город! Да его еще и на карте нету — Джегора. Его еще в карту не успели вставить — такой он новый. А ты говоришь — старый… Постыдилась бы. Вон председатель райисполкома товарищ Каюров даже брови насупил — так ему за тебя стыдно. Вон секретарь райкома партии товарищ Лызлов очки снял — чтобы тебя не видеть… Эх ты. А еще архитектор. Главный!
— Город Джегор строился в те годы, когда наши зодчие и строители боролись с рутиной, искали новые пути в градостроительстве. Но почему-то Джегор остался в стороне от этих новых путей. Может быть, потому, что он действительно очень далек…
Ну и ну.
— До сих пор город не имеет генерального плана застройки. Он застраивается стихийно, хаотично. Планировка улиц бездарна, старомодна…
— Ирина Петровна, — стараясь выглядеть спокойным, перебил ее председатель райисполкома.
Лицо его было багрово. Оно побагровело от стыда, от возмущения. Он уже горько раскаивался в том, что пригласил эту девчонку.
— Вы, наверное, упустили из виду, что здесь не Академия архитектуры и не ателье мод, а исполком: мы обсуждаем вопрос о расширении кирпичного завода…
— Я знаю об этом.
Ишь какая. Отвердел голос. Волноваться перестала? Нет, все еще волнуешься… Вон как порывисто — на вздох — рванулась под свитером грудь. Ты ее даже рукой прикрыла, чтобы никто не заметил, как она рвется… Нет, другое. Ты, оказывается, не грудь прикрыла, а держишься за свой значок с золотым ободком. Для смелости. Ну, держись. Держись крепче…
— Но больше всего эта отсталость проявляется в технологии строительства. В Джегоре строят из кирпича. Только из кирпича. И говорят только о кирпиче, как сегодня, здесь… А кирпич — это уже не вчерашний, а позавчерашний день строительной индустрии. Можно расширить наш кирпичный завод. Можно построить еще два новых. Но легче от этого никому не станет… По-прежнему будет так: в прошлом году заложили фундамент, в нынешнем подвели дом под крышу, в будущем начнем заселять. И долго. И дорого. И… скучно.
Даниил Артемьевич Лызлов посадил очки на переносицу, заправил дужки за уши. И повернул лицо к Ирине Ильиной — вытянув, напрягши худую шею.
А Федор Матвеевич Каюров горько раскаивался в том, что взял ее, эту девчонку, в аппарат исполкома, назначил главным архитектором. Думал: на безрыбье и рак — рыба… Ан рак-то оказался клещнятый.
Федор Матвеевич уже понял, куда гнет-загибает оратор. И он предпочел не задавать наводящих вопросов.
А она — без наводящих:
— Нужно начать производство крупных панелей и блоков. Мы должны… мы обязаны строить по-новому! Вот почему я поддерживаю Василия Кирилловича и его проект.
— Какой проект? — спросил Лызлов. Но она уже села.
Ах, как же ты победно села — будто победила кого-то. Будто убедила кого-то. Будто кто-то тебя испугался… Вон ты, оказывается, кого поддерживала. Кого защищала… Гляди же, гляди, обрати внимание: как он на тебя сейчас смотрит из-под бровей, из-под кудрей. Нежно эдак. Это он тебя по головке гладит. Спасибо, говорит… Защитила, мол.
— Какой проект? — настойчиво переспросил секретарь райкома.
А ты не отвечаешь. Ты уже села и сидишь помалкиваешь. И правильно делаешь — ведь не, твой проект. Чего тебе за других отвечать?