Молодость без страховки

Богданова Анна Владимировна

Я представился. Она сказала, что знает, как меня зовут, – я тот самый Эмин, который привёл отцовского коня. Сказала и снова посмотрела на меня ангельскими своими глазами. И знаешь, что я сделал в тот момент, Авророчка?

– Не знаю, Эмин Хосе, не знаю, что вы сделали, – солгала Аврора – она подумала, что он, наверное, поцеловал Эсфихаль.

– Я попросил её выйти за меня замуж. Да! – усмехнулся он. – Я ожидал, что Эсфихаль смутится, покраснеет, отвернётся, – это нормальная реакция для девушки её возраста. Но она вдруг вскочила на ноги и, прокричав: «Если хочешь взять меня в жёны – догоняй!», сорвалась с места и побежала вверх по горе, к водопаду. Это было так неожиданно для меня, что

я простоял как вкопанный с минуту, потом тоже дёрнулся и пустился догонять её.

Я бежал с большим отрывом, и не знаю, откуда у меня появились силы, – знаете, Авророчка, говорят, что у бегунов часто открывается второе дыхание. Так вот у меня оно тогда, наверное, открылось. Я припустил и почти догнал её. По крайней мере, я бежал на том расстоянии, на котором зрению моему были доступны её растрепавшиеся, полыхающие золотом волосы и кусок огненного длинного платья.

Эсфихаль привела меня к водопаду. Она внезапно остановилась. Осторожно и легко пронеслась по тропке и в мгновение ока оказалась под серебристыми каплями водопада. «Жарко! Очень жарко!» – выкрикивала она, звонко смеясь. Я как во сне, совершенно ничего не соображая, направился к тропинке и уже через минуту оказался рядом с ней, под сильным напором воды. Я дотронулся ладонью до её плеча – так, как делают дети, играя в салочки, и сказал: «Я догнал тебя. Теперь ты выйдешь за меня замуж?» Она хохотала – её белые, словно фарфоровые, зубы перламутром переливались в закатных лучах красного, как её платье, солнца. «Кради!» – крикнула она, заглушая звонким голосом шум водопада.

Только потом, уже после свадьбы, она призналась мне, что могла бы бежать ещё долго тем вечером, только не захотела, потому что полюбила меня с той же минуты, как и я её. «И больше всего на свете с того дня я хотела быть с тобой», – так говорила она.

– А вы что, действительно её украли? – удивилась Аврора.

– Конечно, – подтвердил Эмин Хосе, словно по-другому и быть не могло. – Только это была настоящая афера. В тот же вечер, придя в свой аул, я всё рассказал верному другу Махмуду – мол, так и так, полюбил, не могу жить без неё! Он-то мне и помог. Мы разработали целый план, и кончилось тем, что на лошади отца Эсфихаль мы и похитили у него дочь. Через день я пришёл к нему и снова попросил коня, и той же ночью мы уже скакали с любимой Эсфихаль в мой аул. Её отец, конечно, рвал и метал, но быстро смирился, сказав, что ничего против нашего союза не имеет. Ему понравилось, как я окрутил его вокруг пальца. «С таким хитрецом, как Эмин, ты не пропадёшь. Живите с миром». Мы сыграли свадьбу и стали жить счастливо. Такого счастья больше никогда не было в моей жизни... – задумчиво проговорил он.

– Что-то случилось потом, ведь так?! – тревожно спросила Аврора.

– Ах да, – будто возвращаясь из дальнего далёка, сказал Эммн Хосе. – Мы наслаждались каждой минутой, проведённой вместе. Мы понимали друг друга даже не с полуслова, а по взгляду, по дыханию, – нам не нужно было разговаривать, чтобы рассказать о своих чувствах и эмоциях.

Спустя год Эсфихаль подарила мне сына. Мы назвали его Рафаэлем. И всё было так хорошо... Хотя слово «хорошо» не подходит к тому неописуемому счастью, которое я испытал за два года. То был настоящий восторг! Ни с чем не сравнимое блаженство.

Моя любимая Эсфихаль была не похожа на остальных девушек в ауле, она вообще ни на кого была не похожа – я думал, никогда больше не создаст природа ничего похожего.

Она была, как я уж говорил, невероятно красива – настолько, что всю жизнь можно провести, глядя на неё, и не заскучать. И с этой женственной красотой совершенно непостижимо сочетались мальчишеское хулиганство, смелость, ненормальная какая-то смелость, отчаянная. Она не могла

жить без риска, будто каждый день испытывая судьбу.

Эсфихаль любила скакать на лошади во весь опор – так, что захватывало дух, так, что свистело в ушах, а глаза ничего не способны были видеть вокруг, кроме проносящихся мимо смазанных деревьев, гор, неба.

Она придумывала себе всё новые и новые опасные увлечения, как то: прыжки с уступа в бурлящую реку или... Или... Это было ужасно! Каким же я был неосмотрительным, легкомысленным! Мне почему-то казалось, что с ней никогда и ничего не может случиться. Глупо, конечно, но я вбил себе в голову, что Эсфихаль не простая девушка, что она богиня. А боги ведь живут вечно. Теперь я думаю, что она сама внушила мне эту дерзкую мысль.

Последним её увлечением стало раскачивание на тарзанке над бездонным обрывом. При виде этого кровь стыла в жилах от леденящего страха. Я не представлял, да и теперь не представляю, как она могла парить в воздухе над пропастью и хохотать при этом. Что-то было в ней ведьмовское. Ну не может обычный человек проделывать то, что проделывала она.

«Я лечу! Я почти по-настоящему лечу!» – кричала она.

В ней сидело непреодолимое желание летать. И чтобы испытать это ни с чем не сравнимое ощущение полёта, она во весь опор скакала на лошади – Эсфихаль так гнала её, что казалось, та парит, не прикасаясь к земле копытами.

Эсфихаль камнем падала с уступа в реку только для того, чтобы пронестись в воздухе, подобно птице.

Увлечение тарзанкой стало для неё и для меня роковым. Однажды (это случилось хмурым сентябрьским утром) Эсфихаль раскачивалась над пучиной, хохоча и восторженно крича, что она умеет летать. Мы с Рафиком сидели поодаль и смотрели на неё, как вдруг... Я не мог сначала ничего понять... Это невероятно! Это казалось мне невозможным – ведь боги не умирают! Она летела, она действительно летела вниз, и ничто не держало, не сковывало её, она летела, как подстреленная птица, вниз, вниз... Как потом оказалось, верёвка давно уже перетёрлась в нескольких местах и лопнула... Да... Вот так закончилось моё счастье.

– Какой ужас! – шёпотом проговорила Аврора – её сильно взволновала рассказанная Эмином Хосе история.

– Да. Ужас. Она погибла, когда ей ещё не исполнилось и восемнадцати. Молодая, совершенная, чуткая и невероятно смелая... А я... Я остался с Рафиком на руках. Потом началась война. После войны... Время было тяжёлое. Я занимал очень серьёзный пост у себя на родине. Работа отбирала всё свободное время, Рафик был практически брошен... И вот однажды я прихожу с работы, а у меня дома кто-то есть. Слышу, помимо детского голоска, ещё и женский. Захожу в ванную, а там наша новая школьная учительница моет моего сына.

Так, незаметно, она вошла в нашу семью – приходила помочь то с Рафиком, то по хозяйству... Через два года она стала моей женой. Да. Лидия родила мне ещё двоих детей, а сейчас отдыхает в Карловых Варах... – он замолк и смущённо добавил: – По путёвке.

– И вы до сих пор с ней? – отчего-то удивилась Аврора.

– Да. А какая разница, с кем? Ведь после гибели Эсфихаль я больше не был счастлив, я никого не любил, пока не увидел тебя, – Эмин Хосе неожиданно перешёл на «ты» и, придвинув свой стул ближе к Авроре, заговорил с жаром: – Ведь ты точная копия моей Эсфихаль! Вот ведь насмешка! Авророчка, Авророчка! Не отталкивай меня! Я тебя прошу! – Ибн Заде неожиданно ловко и прытко (не по годам) соскользнул со стула и принялся елозить на коленках вокруг нашей героини, умоляя её не пренебрегать им. Аврора же уверяла, что впредь не будет больше избегать многострадального посла, над которым судьба так зло подшутила, но понять, чего конкретно хочет от неё Эмин Хосе, никак не могла.