Молодой Алданов
Шрифт:
В 1906-1910 гг. в Киеве жила и училась Анна Ахматова (урожд. Горенко), но с Марком Ландау она нигде не пересекалась, а Алданов, по его собственным словам, «ничего не понимавший в стихах», вряд ли знал об этом факте биографии знаменитой поэтессы. Один из героев алдановских литературных портретов - премьер-министр Великобритании в 1916-1922 годах, Ллойд Джордж, с ранней юности пристрастившись к публицистической деятельности, - публиковал, как пишет Алданов, в местной газете политические статейки, по которым нетрудно судить о его взглядах в молодости. Казалось бы, и Марк Ландау, будучи студентом университета, должен был тоже как- то заявить себя на этом поприще: печатать, например, статейки или репортажи в газете «Киевская мысль» - солидном издании либерально-демократической ориентации, где среди прочих публиковались Короленко, Горький, Луначарский, Лев Троцкий... Однако же никаких сведений о публицистических опытах киевского студента М. Ландау не обнаружено.
В 1910 г. Марк Ландау, окончив полный курс по физико-математическому (отделение
Современники полагали, что если рассматривать биографию молодого Алданова «с точки зрения всего пережитого, особенно людьми его поколения, Алданов был человеком счастливой и во многом завидной судьбы. Родился он в семье, которая могла без труда обеспечить едва ли не все его прихоти. Родился еще в эпоху, когда ему казалось, что все для него ‘море по колено’. ‘Живи как хочешь’ - не вполне удачно озаглавил он один из последних своих романов, но это заглавие было в его буквальном смысле применимо к его биографии. Родился он с врожденным, рано проявившимся талантом и, мало того, с жадным, с неутолимым любопытством к миру, к знанию, к истории - и, может быть, меньше всего к ‘первым встречным’, какими бы они ни были. На своем веку он, вероятно, прочитал все, что только было достойно прочтения, не ограничиваясь тем, что по каким-то неписанным правилам прочитать ‘надлежало’, - и это касалось не только области литературы, но и обнимало философию и все те ‘точные’ науки, как математика, физика или химия, для которых эпитет ‘точный’ оказывался в конце концов устаревшим и условным. Кончил он, едва ли не походя, два факультета университета Св. Владимира <...>, в качестве туриста, а может быть, лучше сказать, стороннего ‘наблюдателя’ побывал он на четырех материках <...>. Все это вместе взятое позволяло ему почти на личном опыте знать понемногу обо всем или, по крайней мере, почти обо всем, но зато почти во всех областях» [47] .
47
Бахрах А. В. Вспоминая Алданова // Грани. 1982. № 124.
– Сс. 155-182, цитируется по: URL: https://libking.ru/books/nonf-/nonf-biography/414217-aleksandr-bahrah-vspominaya-aldanova.html
Сам Алданов о своей молодости говорил как о времени несомненно счастливом в его жизни: «...Я родился в богатой семье киевских сахарозаводчиков. Это дало мне счастливую возможность идти навстречу своим стремлениям и путешествовать, путешествовать без конца! Единственная часть света, в которой я не был, - Австралия... Материальная независимость дарила меня возможностью посвятить себя двум редко совместимым богам: литературе и... химии... Я - химик и, по словам моего профессора Анри, - подававший надежды» [48] .
48
Суражский Н. (Брешко-Брешковский Николай). Четыре звена Марка Алданова (От нашего парижского корреспондента) // Для Вас. 1934. № 39, 22 сентября.
– Сс. 3-4.
В год выхода Марка Ландау из университета в ежемесячном киевском журнале «Университетские известия», вышла его работа «Законы распределения вещества между двумя растворителями», которая определила вектор его последующих научных изысканий - кинетика химических реакций (раздел физической химии, изучающий закономерности протекания химических реакций во времени, в зависимости этих закономерностей от внешних условий, а также механизмы химических превращений). В те годы это было новое, активно развивающееся направление физической химии, основы которого заложили труды выдающегося голландского ученого Якоба Хендрика Вант-Гоффа - первого лауреата Нобелевской премии по химии.
Щедро снабженный семьей деньгами и вдобавок еще, наверное, рекомендательными письмами, Марк Ландау в начале 1911 года отправился путешествовать по миру. Как и Юлий Штааль - главный герой его романа «Девятое термидора» (1921 г.), он во многом, видимо, руководствовался при этом указанием своего любимого философа Рене Декарта:
Штааль взволнованно отыскал в библиотеке сочинения самого Декарта. Он открыл «Discours de la Methode» («Рассуждение о методе») и через минуту был во власти чар этой единственной в мире книги. «Вот почему, как только возраст позволил мне выйти из подчинения моим наставникам, я совсем оставил книжные занятия и решился искать только ту науку, которую мог обрести в самом себе или же в великой книге мира, и употребил остаток моей юности на то, чтобы путешествовать, увидеть дворы и армии, встречаться с людьми разных нравов и положений и собрать разнообразный опыт, испытать себя во встречах, которые пошлет судьба, и повсюду поразмыслить над встречающимися
– Эти слова открыли Штаалю значение его собственной жизни, указав ему новый путь. Он твердо решил последовать по стопам Декарта: нужно сначала увидеть мир и людей, испытать все, пройти через все, - а потом смысл придет сам собою... <...> Я молод, я мало знаю! Далеко ли я ушел по пути великого Декарта? Я еще не понял ни жизни, ни истории, ни революции. Смысл должен быть, смысл глубокий и вечный. Мудрость столетий откроется мне позднее... Я пойду в мир искать ее! («Девятое термидора»)
Вспоминая о днях своей молодости, он писал В. А. Маклакову: «В 1912 г. я побывал в Соединенных Штатах (в ту пору изъездил четыре части света, только в Австралии не был). Помню, приехал в С. Луис на Миссисипи - и подумал, что ближайший знакомый у меня находится на расстоянии в несколько тысяч верст» [49] .
Впоследствии, в беседе с Г. Светом Татьяна Марковна вспоминала о том, что Алданов посещал Святую землю до Первой мировой войны: «В те годы, - рассказывала она, - ездил в Палестину и Бунин, опубликовавший свои впечатления в книге ‘Святая земля’ [50] . Алданов собирался написать рассказ на тему Екклесиаста, но не успел. Смерть унесла с ним и ряд других невоплощенных литературных планов» [51] .
49
Алданов М. Письмо В. А. Маклакову от 4 августа 1954 г. BAR - Bachmеttev Archive of Russian and East European Culture at Columbia University // Mark Aldanov Papers. Letters. Box 6.
50
Возможно, имеется в виду книга «Весной, в Иудее» (Нью-Йорк, 1953), названная по одному из вошедших в нее рассказов.
51
Алданов Марк. Вековой заряд духовности...
– С. 242.
Молодой Алданов путешествовал, образовывался и воспитывал себя как «примерного европейца». Один из персонажей знаменитых «Трех разговоров» В. С. Соловьева (Политик) рассуждает следующим образом: «Что такое русские - в грамматическом смысле? Имя прилагательное. Ну, а к какому же существительному это прилагательное относится? <...> Настоящее существительное к прилагательному русский есть европеец. Мы - русские европейцы, как есть европейцы английские, французские, немецкие. <...> Сначала были только греческие, потом римские европейцы, затем явились всякие другие, сначала на Западе, потом и на Востоке, явились русские европейцы, там за океаном - европейцы американские, теперь должны появиться турецкие, персидские, индийские, японские, даже, может быть, китайские. Европеец - это понятие с определенным содержанием и с расширяющимся объемом» [52] .
52
Соловьев Владимир. Три разговора / Собр. соч., 2-е изд., в 10-ти тт., Т. 10.
– СПб.: Книгоиздательское Товарищество «Просвещение», 1911-1914.
– Сс. 149-150.
Результаты «направленной» европеизации в случае Алданова были более чем плодотворными и, по общему мнению знавших его людей, характеристика «русский - это европеец» по отношению к его персоне являлась правомочной и безоговорочной. Так, например, Нина Берберова, относившаяся к Алданову без особой теплоты, - она, впрочем, вообще в своих воспоминаниях «Курсив мой» и «Люди и ложи» ни к кому из ближайшего круга своих современников-литераторов не выказывает особой симпатии!
– пишет, что: «Такт и мера в характере Алданова не были врожденными чертами, они были им благоприобретены. Он создал их в себе, он всю жизнь заботился о своей ‘гештальт’, образе, который он проецировал на других, образе ‘европейца’, цивилизованного члена цивилизованного века, так или иначе не позволявшего себе проявлений эмоций дикаря, ошибок дурака, дурных манер и слишком искренних исповедей» [53] .
53
Берберова Нина. Люди и ложи. Русские масоны XX столетия.
– М.: Прогресс-Традиция, 1997. URL: https://unotices.com/book.php?id=2317&page=63
В своих путешествиях молодой Алданов не только европеизировался, но и набирался знаний, впечатлений и обзаводился интересными знакомствами. Все, что впитала в себя его цепкая память в это счастливое и беззаботное время его жизни, впоследствии использованы были им в качестве живых деталей для картинок и сцен в документально-исторической прозе. Так, например, говоря о романе «Десятая симфония», он вспоминал об эпизоде своей случайной встречи с последней французской императрицей Евгенией, которая подтолкнула его к написанию сюжета о встрече императрицы Евгении с художником Изабэ.