Молодой господин
Шрифт:
– Я знаю, мама производит порой пугающее впечатление, но тебе не нужно её бояться, Эва.
– Ты прав, она меня пугает. Этот её взгляд...
– Просто она... беспокоится за нас. За меня, за нашу семью. Она живёт в убеждении, что религия - один из главных столпов счастья. Что нельзя жить хорошо, если не верить в Бога и не исполнять Его заветов.
– А ты? Тоже в это веришь?
– Я не всегда жил так, как
– Например, в том, что касается личной жизни?
– Эва... я бы не хотел, чтобы ты считала меня... каким-то оголтелым развратником. Я, конечно, не святой, со мной всякое бывало, но сейчас я полон благих намерений...
– Ты был близок с той женщиной, которую любил до меня?
– выпалила я на одном дыхании, не успев остановить саму себя.
Дахи вспыхнул и заговорил по-русски:
– Что? Эва, зачем ты это спрашивать? Это всё не важно, я же сказать..!
– Это важно... для меня. Я не могу перестать думать об этом.
Он вздохнул, покачал головой.
– Это значит нет?
– уточнила я.
– Это значит, я хотеть, чтобы ты забыть это. Как я.
Но меня несло:
– Она замужем?
– Эва!!! Она не существовать! Это неправда! Я не люблю её! Я люблю тебя!
О господи, что за глупость? Зачем я мучаю себя и его? Я придвинулась к Дахи, погладила по голове, прижалась губами к его щеке. Прошептала:
– Ты прав. Прости. Давай поговорим о твоём боге.
Дахи недоверчиво посмотрел на меня, но увидев мою робкую улыбку, оживился и сказал в смартфон:
– Верно я понимаю, что твой бог не будет против, если ты присягнёшь на верность другому?
Я улыбнулась шире:
– А я верно понимаю, что ты тоже хочешь этого, как и твоя мать?
Дахи поджал губы, как будто стараясь сдержать улыбку, и прислонился своим лбом к моему лбу.
– Мы бы провести обряд по правила и традиции... Ты бы стать моя перед Бог, а я твой. Все быть рады... мои родители и... я.
Ну вот, признался. Я стукнула его пальцем по носу, а потом поцеловала в губы. Хороший мой, милый мальчик...
– Эва, ты согласиться?
– тяжело дыша мне в рот, прошептал Дахи.
– Я ещё не решила, любимый.
– Когда ты решить?
– Сегодня. Мне надо подумать.
Он кивнул с совсем серьёзным выражением лица. Проводил меня до комнаты
Глава 35.
– Ба, вот ты как бы поступила, если бы твой любимый мужчина, с которым ты собираешься провести остаток жизни, попросил тебя принять иудаизм?
– Шо, дотсю?! Почему иудаизм?!
– Ну это я к примеру. Понимаешь?
– Та ясень пень, твоя бабуся ещё не выжила из ума. Он тебе условие поставил? Или крестишься, или прости-прощай? Вот же ж поганец, мог бы и предупредить, прежде чем под юбку лезть...
Мои щёки вспыхивают багряным румянцем.
– Да нет же, ба, не ставил он мне никаких условий. Просто он хочет со мной... ну, как бы, обвенчаться.
– Аа, ну тогда не вижу препятствий, дотсю.
– Не видишь? Но ведь принять чью-то веру - это не значит просто признать, что бога зовут так-то, а его пророка так-то. Это значит, изменить свою жизнь в соответствии с его правилами...
– Это Дахи тебе так сказал?
– Даже если он заверит меня в обратном, всё равно станет подсознательно ждать от меня этого.
– Значит, сделайте бумагу, где черным по белому написано, на шо ты согласна, а на шо нет.
– Фи, бумага - это как-то... неблагородно.
– Ну-ну, тогда давай, суй голову в петлю, бабуся благословляет. Благородная ты моя...
Я тяжело вздохнула и попрощалась. Это непростое решение мне всё-таки придётся принять самой.
Я нашла Дахи в детской. Замерла на пороге, спрятавшись за косяком, и, пока меня не заметили, наблюдала, как старший брат общается с младшими. Мальчик лет восьми просто повис у Дахи на шее, безуспешно пытаясь повалить его на спину. Тот же, не обращая на это никакого внимания, разговаривал с юношей немного моложе себя, одновременно похожего и неуловимо отличающегося от него внешне. Другие сидели или носились рядом, поглядывая на старшего брата с восхищением и каким-то даже трепетом. Я, конечно, не запомнила, кого из них как зовут... Тут девочка-подросток заметила меня и указала брату, пробормотав что-то неразборчиво.
Дахи сразу обернулся, подскочил, взгляд его залила теплота и нежность.
– Эва... ты уже решить?
Я мельком посмотрела на его многочисленных братьев и сестер и невольно залилась краской: было неловко разговаривать под их внимательными взглядами. Дахи правильно понял моё замешательство, взял за руку и снова повёл в сад.
– Ты так мило с ними общаешься...
– сказала я искренне, от души растроганная идиллической картиной.