Молодой Ясперс: рождение экзистенциализма из пены психиатрии
Шрифт:
Об этом и поразмышляем дальше, конечно же, с текстами К. Ясперса в руках.
Глава II. Неприкаянность
Тоска по родине в родном городе
Если выпало родиться в империи, то жить, как известно, надо в провинции у моря.
Если не получается жить у моря, остается одно: носить образ моря в душе. Постоянно, и смотреть на море всегда — внутренним взором.
Карл Ясперс написал на закате жизни:
«Я вырос с морем. С тех пор для меня море само собой разумеющийся фон жизни. Всегда все в движении, нигде ничего застывшего и, однако, во всем порядок, которого нельзя не чувствовать» [23] .
Правда
Вырос ли Ясперс рядом с морем — географическим?
Нет.
Факты говорят о противоположном.
Город Ольденбург, где К. Ясперс родился, находится не у самого моря, а в трех десятках километров от него.
И моря из него не видно.
23
Цит. по: «Wahrheit ist was uns verbindet» Katalog anlдsslich der Ausstellung — Jaspers-Jahr 2008. Carl von Ossietzky Universitдt Oldenburg 22.05.2008 — 12.07.2008. Hg. M. Bormuth, M. Meyer-Bohlen. Bremen: Verlag H. M. Hauschild GmbH, 2008. S. 39.
Карл Ясперс был неприкаянным в своем Ольденбурге. Сравнивая этот бюргерский мир с двумя небуржуазными, непрозаическими мирами— квази — аристократической усадьбой одного деда и с патриархальным крестьянским двором другого — он вспоминал, что город с детства действовал на него угнетающе:
«Настроение серого дождя, мутных оконных стекол, зрелище дурно пахнущих куч мусора, заброшенных стройплощадок — все это был город. Украшен он был расчетливо и манерно. Но и дух старого города ни в коем случае не был мне мил. В нем, как мне казалось, сохранялось нечто убого — трезвое; блеклое настроение без подлинной души» [24] .
24
Jaspers K. Schicksal und Wille. S. 97.
Карлу Ясперсу — младшему не нравилось то, что мы сегодня именуем гламуром— буржуазная расчетливость и манерность в украшениях города. Но не устраивала его и старая, «историческая» часть города. Она не была рыцарской — в том смысле, что здесь никогда не жили великие воины. Это была древность без величия. Старый город обладал в высшей степени скромным обаянием феодальной бюрократии, будучи резиденцией великого герцога, то есть правителя одной из многочисленных германских земель.
Точно так же нет никакого величия в сегодняшних резиденциях региональных правителей, сооруженных в последние годы, равно как и в Дворцах Съездов или даже в помпезных зданиях Пенсионных Фондов.
Карл Ясперс, как это ни парадоксально, родился на чужбине.Он сам признался, что его родной город вызывал у него ощущение «тоски по родине»! [25]
Да, этот город был слишком далек от моря…
Сам К. Ясперс признается, что море он осознанноувидел только в восемь или в девять лет. Нет, конечно, родители и раньше возили его отдыхать к морю, на фризские острова, но тогда он был совсем ребенком. Море было для него просто водой. А смыслморя он понял только в восемь — девять лет:
25
Idem.
«Никогда не забуду, как я в восемь или девять лет в первый раз осознанно увидел море. Мы поехали на остров Нордерней. В первый вечер… мой отец на закате солнца пошел со мною на побережье. Был глубокий отлив. Мы пошли по обнажившемуся дну вслед за отступавшей водой. Открылась широкая полоса дна; нам пришлось идти неожиданно долго, поскольку путь наш все удлинялся, пока мы, наконец, дошли до воды. Подойдя к ней, мы увидели, как блестят в солнечном свете влажные плоскости открывшегося песка.
26
Ibid. S. 48–49.
Так что море географическоеК. Ясперс видел в детстве только урывками: летом, когда ездил туда отдыхать с родителями, а потом и самостоятельно.
Он не родился у моря.
Он не вырос у моря.
Он периодическивидел море в детстве, отрочестве и в юности. А в зрелые годы ему довелось жить в городах, которые и вовсе удалены от моря на сотни километров. Моря нет ни в Гейдельберге, ни в Швейцарии.
Но всю жизнь,как утверждает К. Ясперс, море было для него само собой разумеющимся фоном.
Уж не обманывает ли нас К. Ясперс?
Нет, не обманывает. Потому что он не пишет «Я вырос у моря». Он пишет: «Я вырос с морем».
Это значит, что он вырос с морем в душе.
И всю жизнь прожил с морем в душе.
Хотя и жил вдали от него.
Филолог И. Я. Соковнина как-то рассказала автору этой книги о своей фольклорной практике на Урале. Ее поразило то, что все старушки в деревнях под Невьянском, не сговариваясь, начинали свои повествования о жизни словами: «Сами мы не отсюда». После этого они расписывали свои родные места — на Украине, в средней полосе России, в Сибири. Однако из дальнейшего разговора вдруг выяснялось, что на Урал переехали еще их родители, а сами они родились и безвыездно прожили здесь.
Никакого несоответствия в своих рассказах эти старые женщины не видели. Они действительно чувствовали себя на Урале нездешними,проведя здесь всю свою долгую жизнь. Они прожили на Урале с Украиной или с Сибирью в душе, ни разу там не побывав.Но их родина, бесспорно, осталась там, независимо от места рождения. Потому что на Урале им пришлось жить.А хотелось бы житьсовсем в другом месте.
То, что человек считает родиной, далеко не всегда совпадает с местом рождения и проживания. А если и совпадает, то при определении родины сам факт появления на свет в каком-либо месте и реальные обстоятельства проживания в нем особого значения для человека не имеют. У него всегда есть образ родины, с любовью сотворенный им в душе — самостоятельно, произвольно, хотя и не без некоторого влияния наиболее близких людей.
Значит, не надо понимать буквально слова о том, что, родившись в империи, надо жить в провинции у моря. Речь здесь идет не о прописке, а о мироощущении. Империя хочет навязать человеку свой образ родины, а человек отстаивает свой. Империя желает, чтобы человек считал своей родиной столицу, где пребывает Отец Народов, правитель империи. Там, в столице, всеобщий родительский дом. Как и все имперские правители, И. В. Сталин и его последователи формировали у каждого советского человека чувство, что его подлинный дом и родина это столица, а сам он находится у себя в городе или в селе в бессрочной командировке. Возможно, даже пожизненной. Тут уж как жизнь сложится. Ведь Отец Народов в любой момент вправе послать ради блага Великой Империи любого своего сына или дочь туда, куда пожелает. Там, куда тебя послал Отец Народов в командировку, и есть родина — но не дом. В этом ключ к пониманию сюрреалистических, казалось бы, советских песен: «Напиши мне, мама, в Египет, там, где Волга моя течет»; «Мой адрес — не дом и не улица, мой адрес — Советский Союз».