Молодые и сильные выживут (сборник)
Шрифт:
– Ох, сомневаюсь я, что ты знаешь, о чем думает Главный, – сказала Женя.
– Ну, хотя бы в общих чертах. И поверь мне, подруга, встречать хлебом-солью американцев – это не для нас. Мы с Америкой, считай, в состоянии войны. С Америкой, с евреями и еще, по-моему, с японцами. Если бы старик заподозрил, что ты из японской разведки, – мы бы сейчас тебя на расстрел везли.
– Так и расстреляли бы?
– Не надейся. Помнишь урода пьяного на черном «Мерседесе»? Я бы тебя ему за ящик водки продал. А он тебя куда-нибудь в деревню толкнул
– Верю, – кивнула Женя. – Вполне на тебя похоже – торговать людьми.
– Да что ты обо мне знаешь! – воскликнул Олег. – Побыла бы в моей шкуре!
– Что-то не хочется.
– Вот именно. Особенно теперь. Проклятье! Да, если мы готовы обозначить место посадки кострами – все, конец. Значит, ждем инопланетян. Елки-палки! Что же мне теперь делать, а?
– А ты убей его, – лениво посоветовала Женя. – Отрави.
– Думаешь? – спросил Олег с надеждой. – А как?
– Сам догадаешься. Учи еще тебя.
Олег раздраженно засопел.
– Я тебе не нравлюсь, – сказал он. – А жаль. Мы бы с тобой могли отлично сыграть в паре. Ты подумай.
– Кем ты был в прошлой жизни, игрок? Карточным шулером?
– Поступал в военное училище. Даже не помню в какое. Ни города своего не помню, ни родителей. Ни-че-го. Ты маму помнишь?
– Допустим.
– А я нет. А дом ты свой помнишь?
– Не твое дело.
– А я не помню! – в полный голос крикнул Олег. – Можешь ты это понять, ты, чистюля?! Не помню! Ничего!
– Успокойся, – попросила Женя.
– Да я спокоен! Я только здесь и успокоился! Меня знаешь сколько били? Знаешь, через какие дела я прошел?! Хочешь, шрамы покажу?! – Олег бросил управление и рванул на груди куртку.
– Тихо! – рявкнула Женя, упирая Олегу в бок ствол пистолета. – Машину веди.
– Извини, – Олег мгновенно сбавил тон и послушно взялся за руль.
Контроль над собой у него был потрясающий. Среди «проснувшихся» Женя такого еще не видела.
– Это все нервы… Устал я, – тоскливо протянул Олег. – Все, можешь убрать пушку. Я уже в порядке. Я не опасен. Ты мне нужна, понимаешь? Я тебе не причиню вреда.
Машина выехала на перекресток. Внезапно слева мелькнула тень, и «Чероки» подрезал угловатый черный джип.
– Ну вот, легок на помине! – воскликнул Олег. – Теперь начнется… А ну, давай на заднее сиденье и лежать! Двери заблокируй.
– Что будет? – спросила Женя, ныряя между сиденьями назад.
– Тупая болтовня, – Олег аккуратно запарковал машину у тротуара. – Не паникуй, справимся. Но это может быть надолго. Лежи тихо, хорошо? И ни в коем случае не стреляй. Я все устрою. Со мной этот кретин считается.
– А с Главным? – поинтересовалась Женя, утрамбовываясь под дверь.
– Хватит язвить, – посоветовал Олег и вышел наружу.
Вдоль обоих бортов «Чероки» протопали тяжелые башмаки и остановились. Патруль занял оборону.
Гош
Большой сидел на подножке «Лендровера» и громко всхлипывал. Цыган с потерянным видом бродил среди развалин коровника. Внутри сгоревшего дома что-то с грохотом упало и чертыхнулся Костя.
Гош устало присел на башенку транспортера. Он был готов увидеть вместо фермы пепелище. С того момента, как отпустил «тупых», – готов. Плакать не хотелось, было просто невообразимо пакостно на душе. Оказывается, и так бывает – пожалел нескольких чужих и этим фактически убил двоих близких.
Большой поднял зареванное лицо.
– Что же теперь делать? – спросил он.
– А? – не расслышал оглохший Гош.
– Я говорю – что делать теперь?
Гош спрыгнул на землю и, неловко ковыляя – оказывается, болели не только руки, – подошел к Большому.
– Это все моя вина, – сказал он, глядя великану прямо в глаза. – И ничего уже не поправишь.
– Оставь, Гошка. Ни в чем ты не виноват.
– Я отпустил их. Понимаешь, отпустил.
– И правильно… – Большой снова всхлипнул. – Отпустил – и правильно. А что ты должен был сделать? Расстрелять на месте только за то, что они тебя почему-то не любят?
– Не знаю…
– Все к этому шло, – подал голос Цыган, выбираясь из коровника с парой обугленных лопат в руках. – Так и так. Неделей раньше, неделей позже, какая разница. Не забыть бы только Косте морду набить.
– Да что же мне теперь, повеситься, что ли?! – плачущим голосом взмолился из дома Костя. – Ну заснул я, заснул! Да! А эти?.. Кто их просил рацию на столе бросать?
– Заткнись, – попросил Большой. – А то я тебе… Ох, не могу… Не смотрите на меня, ребята.
– Да мы и не смотрим. – Цыган протянул Гошу лопату. – Где?
– В саду, наверное, – понял Гош его немой вопрос. – Фермера где хоронили?
– Там. Под забором.
– Вот и пошли.
– Эй, Большой! Кончишь плакать, найди лопату и присоединяйся.
Большой в ответ что-то промычал сквозь обильные слезы.
– Тоска, – пробормотал Цыган. – Какая же тоска, мужики! Снова мы осиротели. Это что, судьба? Карма?
– Если Женя не выберется из города, – сказал Гош, взвешивая лопату в руке, – я им покажу, какая у меня карма!
Могилы копал в основном Гош. Цыган то и дело отходил в дальний угол сада покурить, и слышно было, как он там давится слезами и бормочет проклятья. А у Гоша внутри будто застыло все. Он методично копал, совершенно механически, так же, как учился перезаряжать автомат несколькими часами раньше. И думал о том, что теперь осталось чуть-чуть до самого дна. Совсем чуть-чуть. Еще вот потерять Женю – и все, конец. Можно будет честно признать, что становиться человеком ему, Георгию Дымову, не стоило. Лучше бы он очнулся «тупым».