Молодые и сильные выживут (= Закон фронтира)
Шрифт:
– Кто такие Регуляторы? – спросил негромко мужчина. – Мальчишки теперь себя по-другому и не называют… Что за заразную историю ты им подбросил?..
Здесь, в Москве, на теплых каменных ступенях, Гош не знал, что ответить этому явившемуся из ниоткуда призраку. Но там, в той жизни, он что-то ему сказал.
И сказал, улыбаясь.
Часть II
Годом раньше. В поисках себя
Объездчики вернулись на рассвете. Кряхтя и ругаясь, они волоком затащили добычу в прихожую
– Ну, Сан Сеич, получите-распишитесь, – сказал Цыган. – Вот и он, неуловимый Джо. Собственной, так сказать, персоной. С вас десять баксов за моральный ущерб.
Пленник обвел помещение мутным взглядом, закатил глаза, выпал из рук объездчиков и с деревянным стуком рухнул на пол лицом вниз.
– Только за моральный? – спросил пожилой мужчина, садясь на корточки и заглядывая потерпевшему за правое ухо. Там густо запеклась кровь.
– Ну, дырок-то он нам в машинах наделал порядочно, – важно заявил Белый. – «Тойоте» вообще, гад, все стекла раскокал до единого.
– И мое колесо, – подал голос Большой.
– И твое любимое колесо, – согласился Белый.
Костя и Цыган зашмыгали носами, но решили пока не смеяться.
– В лохмоты, – горестно вздохнул Большой. – А где я новое возьму?
– Если бы не это колесо у тебя на капоте, ты бы сам был в лохмоты, – сказал Белый. – Перестань ныть, я тебя умоляю.
– Некрасиво без колеса, – объяснил Большой.
– Достану я тебе новое! – утешил его Цыган. – Десять баксов.
– Главное, все живы, – сказал пожилой мужчина. – Чем вы его так?
– Это Костя. Прикладом. Мы его зажали в канаве и не давали подняться, а Костя сбоку подполз.
– Опасный трюк, мальчики.
– Вы же просили живьем. Вот он вам, целый и невредимый. Я, правда, не понимаю зачем.
– Я сказал «по возможности – живьем». Цыган, принеси аптечку, пожалуйста.
– Момент, Сан Сеич.
– Это было дело принципа, – сказал Костя. Он устало присел на край стола и положил автомат на колени. – Застрелить человека может любой недоносок. Особенно такого опасного человека. Его просто грех не шлепнуть, когда он к тебе спиной повернется… А мы его по всем правилам. Блокировали, прижали, стукнули. Знаете, Сан Сеич, есть у меня все-таки подозрение, что я в прошлой жизни воевал.
– И что ты об этом думаешь? – спросил пожилой, внимательно глядя на Костю снизу вверх.
– Ну… Я думаю, что мне это не нравится. Теперь, во всяком случае. Не мужское это дело – война. Там убить могут.
– Хор-рошая философия, – неодобрительно протянул Белый и полез в карман за сигаретами.
– Какая есть, – ответил Костя без малейшего вызова в голосе.
Цыган принес аптечку.
– Может, на стол его? – спросил он. – Неудобно же вам.
– Давайте на стол. Костя, лампу, пожалуйста, сделай поярче.
– Поедем сегодня за керосином, да, мужики?
– Только поспать вам надо, мальчики. Кто у нас дежурит с утра?
– Я, – сказал Большой, нависая над бездыханным телом и примериваясь, как бы его половчее ухватить. Росту в Большом было два с лишним метра, весил он килограммов сто двадцать. Никто в комнате даже не подумал ему помочь. Это считалось в порядке вещей – если нужно передвинуть что-то тяжелое, зови Большого. А то еще обидится, что не позвали.
– Руки бы ему развязать, – задумчиво сказал пожилой, глядя, как Большой, словно пушинку, отрывает тело от пола и кладет его на стол.
– Черта с два! – с неожиданной злобой рыкнул Костя. – Я бы ему еще и ноги к рукам присобачил. Загнул колени, и за лодыжки – к кистям. И в зубы кляп.
– Да ладно, – Белый положил было Косте руку на плечо, но тот дернулся, уклоняясь.
– Это опасный человек, – с нажимом сказал Костя. – Я его не для того ловил, чтобы он нас всех тут загрыз. А действительно, Сан Сеич, для чего я его ловил? Вы же так и не объяснили толком…
Пожилой раскрыл аптечку, достал ножницы и примерился с ними к ране на голове пленника. Волосы у того были черные, густые, слегка вьющиеся и очень неровно остриженные. Под ярким светом лампы оказалось, что крови на них видимо-невидимо.
– Сильно ты его, – упрекнул Костю пожилой. – Боюсь, не было бы сотрясения.
– Ему выбирать не приходилось, – заступился за Костю Белый. – И вообще, шеф, этому деятелю так и так жить осталось недолго. Туляки уже против него целое ополчение собрали, человек двести, не меньше. Кстати, Цыган, запустил бы ты движок и радировал в Тулу, что он у нас. И не забудь отметить, что с них причитается. Конечно, не десять баксов…
– Сделаем, – кивнул Цыган. – Только зачем движок? Я с машины.
– Не добьет.
– А я попробую.
– Не добьет, – прогудел Большой.
Цыган обиженно хрюкнул, сделал несколько шагов к двери, но потом решил, видимо, что на самом деле не добьет, и пошел на задний двор, к дизелям.
– Погоди, – остановил его Белый. – Лучше я. А то у некоторых здесь и руки – крюки, и язык без костей.
Цыган снова хрюкнул, но возражать не стал, а, напротив, с видимым облегчением вытащил сигареты и вернулся к столу. Похоже, его не особенно радовала перспектива общения как с дизельной электростанцией, так и с радистом городских.
– Не сердись, – попросил его Белый, уходя за дверь. – Что-то я злой сегодня. Это все стрельба по людям.
– Нервное занятие, – согласился Цыган.
Костя зевнул. Цыган, выпуская клубы дыма, смотрел на пожилого мужчину. Тот все стоял с ножницами над телом, о чем-то глубоко задумавшись.
– Красивый парень, – заметил Цыган. – Лицо такое… Стильное лицо. Интересно, кто он был в прошлой жизни?
– Сан Сеич знает, – сказал Большой.
– Думаю, что да, – кивнул пожилой. – Но мне даже себе признаться в этом как-то боязно. Вот смотрю на него, а сам думаю – вдруг не выйдет? Очень стыдно мне будет, мальчики, если вы рисковали понапрасну.