Молот Эдема
Шрифт:
Он изучал Хейеса, пока агент отвечал на невинные вопросы Розы. Вот его противник. Хейес был тщательно одет. Коричневый летний костюм, белая рубашка, темный шелковый галстук – наверное, от «Братьев Брукс». Черные туфли хорошо начищены и туго зашнурованы. Видно, что он старательно следит за усами и волосами.
Однако Пастор чувствовал фальшь в его консервативной манере одеваться. Слишком яркий галстук, на розовом пальце левой руки кольцо с крупным рубином, да и усы показались Пастору вульгарными. К тому же он решил, что утонченный американский интеллектуал, на которого старался походить Хейес, не стал бы так одеваться в субботу утром, даже на пресс-конференцию.
– А какой ресторан вы любите больше всего? – спросила Роза.
– Многие из нас предпочитают «Эвертон», но он больше похож на бар.
Зал для конференций постепенно заполнялся мужчинами и женщинами с блокнотами и магнитофонами в руках, появились репортеры с камерами и вспышками, радиорепортеры с микрофонами и две телевизионные команды с видеокамерами. Молодая женщина с блокнотом просила всех входящих в зал в нем расписаться. Пастору и Розе удалось избежать этой процедуры. Оставалось благодарить Бога. Пастор не сумел бы написать «Питер Шобери» даже ради спасения собственной жизни.
Между тем Кинкейд коснулся локтя Хейеса.
– Нам нужно подготовиться к пресс-конференции, Флоренс. Надеюсь, ты останешься послушать.
– Да, конечно, спасибо, – поблагодарила Роза.
– Вы очень добры, мистер Хейес, – сказал Пастор. – Учителя Флоренс будут вам благодарны.
Агенты направились к столу, который находился в противоположной стороне зала.
Боже мой, мы их надули.
Пастор и Роза уселись в заднем ряду, и Пастор расслабился. Да, его безумная затея сошла ему с рук.
Я знал, что так и будет.
Пока ему не удалось узнать ничего существенного, но ФБР должно сделать официальное заявление. Зато он познакомился с людьми, ведущими расследование. Пастор почувствовал себя увереннее. Ни Кинкейд, ни Хейес не произвели на него впечатления умных людей. Обычные скучные копы, склонные к рутинным схемам и коррупции. Их не стоит опасаться.
Кинкейд встал и представился. Он заговорил уверенно и чрезмерно напористо. Возможно, недавно занял свой пост.
– Я хочу с самого начала прояснить одну вещь. ФБР не верит в то, что вчерашнее землетрясение устроили террористы.
Последовала серия вспышек, включились магнитофоны, репортеры застрочили в своих блокнотах. Пастор постарался скрыть охвативший его гнев. Ублюдки до сих пор отказываются принимать его всерьез!
– Таково мнение сейсмолога штата, у которого сегодня можно получить интервью в Сакраменто.
Что мне нужно сделать, чтобы убедить вас? Я угрожал устроить землетрясение, и оно произошло, а вы все еще не верите, что это дело моих рук! Неужели я должен убивать людей, чтобы вы ко мне прислушались?
– Тем не менее, – продолжал Кинкейд, – террористы выступили с угрозой, и Бюро намерено их поймать. Наше расследование возглавляет специальный агент Марвин Хейес. Прошу, Марвин.
Хейес встал. Пастор сразу же заметил, что он нервничает больше, чем Кинкейд. Хейес развернул бумажку и прочитал заранее заготовленное заявление.
– Агенты ФБР опросили всех пятерых сотрудников «Зеленой Калифорнии». Они добровольно согласились с нами сотрудничать.
Пастор почувствовал удовлетворение. Он оставил ложный след, и федералы ухватились за предоставленную ниточку.
– Наши агенты также побывали в офисе компании здесь, в Сан-Франциско, и осмотрели документы и компьютерные файлы.
Проверяли почту компании, догадался Пастор.
Хейес продолжал что-то говорить, но очень скоро начал повторяться. Репортеры задавали ему вопросы, прояснялись некоторые подробности, но главного это не меняло. Пастор вновь встревожился – теперь нужно выбрать момент, чтобы незаметно покинуть зал. Он порадовался, что расследование ФБР двигается в ложном направлении – они даже не добрались до второго ложного следа, – но его разозлило, что они не поверили в его угрозу.
Наконец Кинкейд объявил об окончании пресс-конференции, репортеры встали со своих мест и принялись собирать оборудование.
Пастор и Роза направились к выходу, но их остановила молодая женщина с блокнотом, которая ослепительно улыбнулась и сказала:
– Кажется, вы не записались? – Она протянула Пастору блокнот и ручку. – Напишите свои имена и организации, которые вы представляете.
Пастор замер на месте, охваченный страхом.
Я не могу! Не могу!
Не паникуй. Расслабься.
Лей, тор, пур-дой-кор…
– Сэр! Вы не могли бы расписаться?
– Конечно. – Пастор взял блокнот и ручку и протянул их Розе. – Думаю, Флоренс распишется за нас обоих – она журналистка, – сказал он, напомнив дочери о фальшивом имени. Тут ему в голову пришло, что она могла забыть название «своей» школы. – Напиши имя и «школа Эйзенхауэра».
Роза даже не вздрогнула. Она записалась в блокнот и вернула его женщине.
Ну а теперь мы можем идти?
– И вы, сэр, пожалуйста, – сказала женщина, вновь протягивая блокнот Пастору.
Он с неохотой взял блокнот. И что же делать? Если он нарисует какие-нибудь каракули, дамочка попросит его аккуратно написать фамилию: такое уже случалось с ним раньше. Впрочем, он еще может отказаться и выйти. Она всего лишь секретарша.
Пока Пастор колебался, послышался голос Кинкейда:
– Надеюсь, тебе было интересно, Флоренс?
– Да, сэр, спасибо, – вежливо ответила Роза.
Пастор начал потеть.