Молот Эдема
Шрифт:
И неожиданно вспомнил фотографию хорошенькой молодой мексиканки в желтом платье с двумя детьми. На мгновение его оставила решимость – Пастор понял, какое горе он принесет в их жизнь.
Но тут у него перед глазами возникла еще более страшная картина: черная вода медленно поднимается, чтобы поглотить плантации и утопить мужчин, женщин и детей, ухаживающих за виноградом.
Он подбежал к Марио и занес ключ у него над головой.
Марио открывал дверцу машины. Должно быть, он что-то заметил краем глаза – в самый последний момент, когда Пастор находился уже совсем рядом, он закричал от страха и распахнул дверцу, пытаясь хоть как-то защититься.
Пастор врезался в дверь, которая отлетела на Марио. Дверь оказалась тяжелой и едва не сбила Марио с ног. Он потерял равновесие и рухнул на колени. Бейсбольная шапочка «Хьюстон астрос» упала в грязь. Но и самому Пастору не удалось устоять на ногах – он тяжело плюхнулся на твердую землю и уронил разводной ключ, который ударился в бутылку кока-колы и отлетел в сторону.
– Ты сошел с ума, – выдохнул Марио, встал на одно колено и попытался найти опору, чтобы подняться на ноги.
Левой рукой он ухватился за дверцу. Пастор, все еще сидевший на земле, изо всех сил толкнул дверцу ногой. Она ударила по пальцам Марио и вновь распахнулась. Марио закричал от боли и снова упал, ударившись головой о бок машины.
Пастор вскочил на ноги.
Разводной ключ сверкнул в лучах утреннего солнца. Он схватил его и посмотрел на Марио. Сердце Пастора наполнилось яростью и ненавистью к человеку, расстроившему удачный план, поставившему спокойную жизнь такого количества людей под угрозу. Он шагнул к Марио и поднял ключ.
Марио обернулся к нему, на его лице застыло выражение бесконечного удивления, словно он не понимал, что происходит. Он открыл рот и, когда Пастор с силой опускал ключ ему на голову, успел спросить:
– Рикки?..
Тяжелый конец разводного ключа с глухим стуком обрушился на голову Марио. У него были густые темные волосы, но это ему не помогло. Череп треснул, и ключ погрузился в мозг.
Однако Марио не умер.
И Пастора охватил страх.
Глаза Марио оставались открытыми, он продолжал смотреть на Пастора. На его лице застыло удивление. Казалось, он пытается закончить начатую фразу. Марио даже поднял руку, словно хотел привлечь чье-то внимание.
Пастор испуганно отступил назад.
– Нет! – сказал он.
– Приятель… – вновь заговорил Марио.
Пастор почувствовал, как его охватывает паника, и он вновь поднял разводной ключ.
– Умри, ублюдок! – выкрикнул он и вновь ударил Марио.
На сей раз ключ еще глубже погрузился в мозг. Когда Пастор его вытаскивал, ему показалось, будто инструмент застрял в вязкой грязи. Его затошнило, когда он увидел, что разводная часть ключа испачкана чем-то серым. Пастор сглотнул, у него кружилась голова.
Марио медленно опустился на землю, теперь его плечи опирались на заднее колесо пикапа. Руки повисли вдоль тела, но он еще жил. Его глаза продолжали смотреть на Пастора. Кровь лилась по лицу, затекая за ворот рубашки. Его взгляд вызывал у Пастора ужас.
– Умри, – умоляюще проговорил Пастор. – Ради Бога. Марио, пожалуйста, умри.
Ничего не произошло.
Пастор отступил на несколько шагов. Ему вдруг показалось, что глаза Марио умоляют его довести дело до конца, но Пастор не мог заставить себя нанести еще один удар. Он и сам не смог бы сказать почему, но еще раз поднять ключ он был не в силах.
Затем Марио пошевелился, открыл рот, тело застыло, а в следующее мгновение он издал мучительный крик.
Пастор потерял самообладание, тоже закричал, подбежал к Марио и начал наносить ему один удар за другим, глядя на свою жертву сквозь застилающую глаза пелену ужаса.
Наконец крики прекратились, и Пастор замер на месте.
Он отступил на несколько шагов и бросил разводной ключ на землю.
Труп Марио медленно сполз на траву. Серое вещество и кровь смешались с пылью.
Пастор упал на колени и закрыл глаза.
– О, всемогущий Боже, прости меня, – сказал он.
Некоторое время он простоял на коленях, его тело сотрясала мучительная дрожь. Он боялся открыть глаза и увидеть, как душа Марио покидает тело.
Чтобы хоть немного успокоиться, он начал повторять мантру:
– Лей, тор, пур-дой-кор… – Слова не имели смысла – именно поэтому человек успокаивался, если пытался на них сосредоточиться.
В них был ритм считалки, которую Пастор помнил с детства:
Раз, два, три-четыре-пять,Рыбу я сумел поймать,Шесть, семь, восемь-девять-десять,Отпустил ее из сети.Когда Пастор произносил мантру в одиночестве, он часто перескакивал на считалку. Получалось ничуть не хуже.
Знакомые звуки помогли, и он стал думать о том, как воздух при дыхании входит в ноздри, затем попадает в гортань, опускается в грудь, достигает легких, после чего начинает обратное путешествие: легкие, гортань, рот, нос, ноздри – и выходит наружу. Когда он полностью сосредотачивался на дыхании, его сознание очищалось – никаких видений, кошмаров или воспоминаний.
Через несколько минут Пастор встал. Сердце билось холодно и ровно, в глазах застыла уверенность. Он очистил свое сознание от эмоций и больше не испытывал ни сомнений, ни сожалений. Убийство осталось в прошлом, Марио стал мусором, от которого следовало избавиться.
Пастор поднял свою ковбойскую шляпу, очистил ее от пыли и надел на голову.
Затем нашел под сиденьем пикапа ящик с инструментами, взял отвертку и снял номера спереди и сзади. Подойдя к свалке, засунул их в кучу мусора и положил отвертку на место.
Потом Пастор склонился над телом, правой рукой ухватился за ремень джинсов Марио, а левой за ворот клетчатой рубашки и поднял его. Задача оказалась не из простых – Марио был тяжелым.
Дверь пикапа оставалась открытой. Пастор раскачал Марио, а затем с размаху засунул тело внутрь. Каблуки сапог торчали из открытой двери, голова свешивалась с пассажирского сиденья. Кровь потекла на пол.
Сверху Пастор швырнул разводной ключ.
Он решил облить машину бензином из бака. Для этого ему требовалась длинная тонкая трубка.