Шрифт:
Глава 1
Конец сентября 1977 года.
Саша.
— Сара! Где Сара?! — крикнула какая-то толстуха-повариха, обращаясь к кому-то в соседней комнате.
— Да не знаю, — ответили оттуда.
— Сара, Сара, Сара, — прошептал я, выковыривая вилкой изюм из твороженной запеканки и продолжил пословицей: — Сара, Сара, дочь красного комиссара, — после чего вновь погрузился в свои мысли. Я сидел за столом в кафе и, завтракая, обдумывал свои дальнейшие действия: «Что же мне делать в первую очередь? Наверное, план у нас будет такой: сначала звоню маме, затем еду домой, сплю, а завтра вместе с мамой едем в деревню и отдыхаем там как минимум неделю. Конечно маме, наверное, придётся отпроситься и взять за свой счёт… Но ничего. Пусть возьмёт отгул, скажем: по семейным обстоятельствам».
— Да где она есть-то, Люд? Она что, опять опаздывает? Кто обслуживать посетителей будет?! — негодовала работница общепита. — Она официантка или где?!
«Да, — вздохнул пионер, — вот уж действительно важный
— Лидка! Вон твоя Сара приехала, — закричали от куда-то из глубины стеллажей.
— Кто?! — не поняла та.
— Сара Конорева на своём мотороллере приехала. Вот кто!
— Кто?! — закричал я, вскочив вероятно вместе с Лидкой и взмахом руки случайно пролив кофе на пол. — Какая нахрен ещё Сара Конорева?! Какой нахрен мотороллер?! — услышав звуки заглушённого двигателя просипел ошарашенный таким поворотом пионер и попятившись поскользнулся на кофе, после чего ударился головой об стол и потерял сознание.
(Сара Коннор, героиня фильма «Терминатор» — прим. автора)
Глава 2
Я видел сон… не всё в нем было сном.
Погасло солнце светлое — и звезды…
Я бежал, держась за ушибленную голову рукой, и часто оборачивался, ища взглядом давно отставших преследователей. Перейдя на шаг и приводя дыхание в порядок, корил себя за то, что нашёл приключения на ровном месте. Угораздило же меня так удариться головой, что аж десять минут приходил в себя и очухался лишь тогда, когда подъехала скорая помощь. Всё это время вокруг меня суетились, как работники кафе, так и редкие посетители, которые по какой-то причине были в девять часов утра ещё или уже не на работе. А ведь это утро, это ведь, всё же, первые часы рабочего времени. Тут — в 1977 году, даже за небольшое опоздание на работу можно получить хорошенький втык от начальства, что уж говорить о том случае, когда человек опоздал на час или два. В глазах начальства такой демарш будет считаться и не опозданием вовсе, а прогулом, со всеми вытекающими от сюда карательных мер, в том числе и лишением премий с тринадцатой зарплатой. Однако, это не важно. Важно, то что, когда я поскользнулся и упал на пол, все находившиеся внутри заведения, как один, проявили сострадание и мигом бросились на помощь. И нужно сказать этот факт выгодно отличал это время от полу светлого будущего в лучшую сторону.Посетители не шарахнулись от меня опасаясь, что я валяюсь под столом без маски, без перчаток, а все незамедлительно подошли ко мне, наплевав на возможно исходящую от меня опасность заражения ОРВИ. Когда же я, придя в себя, увидел медиков, которые собрались меня отвезти в больницу или травм пункт, то запротестовал и сразу же окунулся в свои ощущения. Голова не кружится, нигде, кроме шишки на затылке, ничего не болит, крови нет, ни где ничего не разбито и не поцарапано, а, следовательно, я вполне здоров. Сделав такой вывод, я попытался объяснить сердобольным врачам и посетителям кафе, что здоров и что в больничном уходе не нуждаюсь, однако у них было абсолютно другое видение этого вопроса. Меня выслушали, покивали головой и попросили прилечь на уже принесённые носилки, я вновь сказал, что здоров, но меня заверили, что проверится не помешает: «Мы быстренько съездим в больничку и проверим на сотрясение мозга. И если всё хорошо, то сразу же выпишем тебя домой». Слово «выпишем» мне крайне не понравилось, ибо около часа назад я уже выписал сам себя из одной подобной больницы и в мои планы совершенно не входило, так скоро, вновь попасть на лечение.
Осмотрел толпу в поисках поддержки и её не обнаружил. Напротив, как и ожидалось, все столпившиеся вокруг нас посетители также были категорически за больничку и единодушно поддержали идею врачей. Я оказался в меньшинстве, но бодрость духа не потерял и вновь попытался настоять на своём, доказывая всем вместе и каждому в отдельности, что я абсолютно уверен в своей целостности и здравии. Мне вновь покивали, но доводам разума не вняли, посчитав сие за игры, этого самого, больного разума, ибо если у пациента хорошенько сотрясены мозги, то мало ли, в чём такой пациент может быть уверен.Поняв, что меня так просто не отпустят, попытался ретироваться без спроса, попробовав растолкать зевак. Однако и тут вышла осечка. Добродушные граждане расталкиваться вовсе не захотели, а моя попытка побега утвердила их в мысли, что у меня действительно с головой не всё в порядке. Поэтому, не долго думая, они схватили меня и кто-то из них предложили врачам отвезти меня не в травмпункт, а сразу в психушку.Пока медики обдумывали это предложение, я пока не стало слишком поздно, резко толкнул особо сознательных, вцепившихся в меня, граждан, упал на колени и между ног зевак на четвереньках, словно взбешённый сайгак, ломанулся в сторону выхода из забегаловки. Когда же толпа поняла, что жертва, она же пациент, вот-вот скроется, ни капли не раздумывая присутствующие ломанулась за мной, почти в полном составе.Нужно сказать, что бежали они хоть и пылая энтузиазмом, но всё же достаточно не долго. Бегать я любил и мог бежать хоть целый день, однако, чтобы не мучить ни себя ни людей ускорился как мог и через пол минуты преследователи потерялись из вида.
Найдя ближайшую станцию метро, подошел к телефонной будке у входа и набрал номер маминой работы.К счастью, мама оказалась там, но спешила на выезд, поэтому мы лишь поздоровались и обмолвились буквально парой строк, договорившись, что пообщаемся обо всё вечером дома. Из сумбурного разговора, с плачущей от радости мамой, я понял, что с ней и с бабушкой всё в порядке, что часто звонили разные люди разыскивая меня и что дома на тумбочке у телефона лежит записка с номерами, на которые меня просили позвонить в любое время дня и ночи, как только я появлюсь.Попрощавшись и повесив трубку, спустился вниз и поехал к себе домой на станцию ВДНХа. Переходя на кольцевую линию, услышал иностранную речь и, оглянувшись, увидел интуристов, которые вместе с экскурсоводом осматривали одну из красивейших станций московского метрополитена — Комсомольскую. В голове сразу же всплыла встреча в Ереванской гостинице с мистером Тейлором. Поговорили мы с ним тогда обстоятельно. Я подарил ему кассету с пятью записанными песнями, которые понравились ему настолько, что он хотел улетать в Нью-Йорк как можно быстрее. Я тоже был в этом крайне заинтересован. Во-первых, мне было интересно, прокатят ли песни из будущего в этом времени. И если песни «Modern Talking» наверняка заинтересуют американских слушателей, то песни «Depeche Mode», «Him», и уж тем более «Rage Against The Machine», вызывали некоторое беспокойство.
Для чего же я записал эти, возможно проблемные песни, когда вполне мог поназаписывать котирующуюся во все времена попсятину? Да потому, что не фанат я попсятины, вот и всё, да и рок решил я попробовать продвигать в Советском Союзе этих лет, что на десятилетие раньше, чем это было, в той, прошлой, истории.Также был и второй момент, почему я хотел, чтобы Тейлор обернулся как можно раньше. Дело в том, что, с недавнего времени, я принял решение не только петь песни и играть, но ещё и снимать фильмы. Я снял уже один малобюджетный шедевр, теперь же я договорился с американцем так: Если мои песни взлетят и будут хорошо проданы, то я ему запишу пару альбомов. Он их продаст и частью вырученных денег проспонсирует фильм, заключив соглашение с Минкультом СССР. Когда мы с мистером Тейлором общались, под съемками фильма, в тот момент, я подразумевал не особо бюджетную комедию или драму, которую, по моему мнению, можно было снять без лишних заморочек. Сейчас же, после удара в кафе о плитку головой, всё в доме Облонских перемешалось сверху до низа. Теперь я хотел, я жаждал, прямо сейчас, вчера, позавчера или ещё лучше поза-позавчера, немедленно, приступить к съемкам фильма про одного симпатичного киборга-убийцу, именуемом — Т-800. Да, я всеми фибрами души решил попробовать снять художественный фильм «Терминатор». Обдумывая всё это, я не знал, получится ли снять картину без проблем, но точно знал, что я этого хочу и точно знал, что я к этому буду всеми путями стремиться, во всяком случае, до тех пор пока ещё раз не долбанусь головой обо что-то столь же твёрдое.
Некоторые бы люди, видя мои постоянные «хотелки» и метания, сказали бы: «Да что ты хватаешься за всё подряд?! Сосредоточься на чём-нибудь одном и продвигай тему!» На это я могу ответить лишь одно: мне нравится движняк и, именно поэтому, я не сижу дома и не ем в три горла, а мотаюсь по всему Союзу как… Гм… В общем езжу, снимаю фильмы, пишу музыку, пишу фантастические романы и помогаю по дому маме и бабушке! Молодец ли я? Естественно, да! Впрочем, ничем особым я от других ребят моего возраста, живущих в нашей стране, и не отличаюсь.
Зайдя в квартиру, устало сел на табуретку, стоящую у тумбы в коридоре, и произнёс сакральное: «Здравствуй, милый дом! Как же давно я тут не был и как же я по тебе соскучился».Вот почему так, вроде бы и не было меня всего две недели, а кажется, что не был я тут несколько лет. Наверное, ощущения тоски по дому мне привилось во второй части, той, старой жизни. Первую часть я провёл в постоянных гастролях и вечном празднике, абсолютно не размышляя над тем что будет, не оглядываясь назад и просыпаясь где угодно, но только не дома. Жил обычной жизнью гуляки, которому важно лишь то, что сегодня и, возможно, завтра утром, и абсолютно пофигу, что будет завтра днём, вечером, или вообще послезавтра.
С возрастом вся это молодецкая удаль отошла в сторону, не забыв прихватить с собой довольно весомую часть здоровья, и на её место пришла спокойная умеренная жизнь, в которой я редко когда теперь ночевал вне родных стен. Любые поездки я в один прекрасный момент возненавидел до глубины души, а уж дальние поездки были для меня вообще сущей пыткой. Работа, репетиционная база и дом — вот каким стал мой новый мир в конце той жизни. Иногда, когда Москву с гастролями посещал тот или иной интересующий меня музыкальный коллектив, я брал себя в руки и находил в себе силы посетить их концерт, встретиться там со старыми друзьями, вспомнить молодость и покутить как когда-то. Однако было это крайне редко, да и отходил я потом от таких гулянок долго, пытаясь встроится в, уже ставший привычным для меня, спокойный уклад жизни. Другое дело у себя в студии поиграть на барабанах или гитаре, придумать и записать интересную композицию, аранжировать по-новому старую песенку, или же вовсе, оставаясь дома, взять интересную книгу, налить себе только что заваренного чая и очутиться в ином фантастическом мире или времени, где рамки бытия ограничены лишь фантазией автора. Вот так, собственно, в том времени я прожил последние лет двадцать своей жизни. Наверное, что называется, застоялся. И может быть поэтому, попав в этот новый-старый для меня мир, в своё молодое и сильное тело, я с удвоенной или даже быть может утроенной энергией стал брать от жизни всё и ещё немного сверху, работая сразу в различных направлениях творчества и воздвигая своё здание новой советской субкультуры.