Мона Лиза Овердрайв
Шрифт:
– Если я правильно поняла, – сказала Черри, – этот парень платил Малышу Африке за то, чтобы оставаться в таком состоянии. Что-то вроде электронной стимуляции мозга, но не совсем. Подключенцы же не торчат так в БДГ-фазе…
– Но когда ты попытался вывести его программу на свою консоль, – рискнул вставить Слик, – то получил… нечто.
Он увидел, как плечи Джентри напряглись под вышитой бисером кожей куртки.
– Да, – мрачно ответил Джентри, – а теперь мне надо разобраться с «Ядерной комиссией». – Он указал на аккумуляторы бесперебойного питания, уложенные под стальным столом. – Достань-ка мне их.
– Н-да, – протянула Черри, – самое время. У меня уже задница отмерзает.
Оставив
– Как оно стало так? – рассеянно спросила девушка.
– Джентри говорит, что лет сто назад тут затеяли проект по землеустройству. Завезли тонны чернозема, но так ничего и не выросло. Бульшая часть земли оказалась токсичной. Затем дождь смыл почвенный слой. Думаю, они сдались и начали сбрасывать сюда все больше дерьма. Здешнюю воду пить нельзя: полным-полно полихлорбифенилов [72] и всего остального.
– А как насчет кроликов, на которых охотится этот ваш птичий мальчик?
– Они к западу отсюда. На Пустоши я никогда их не видел. Здесь даже крыс нет. Во всяком случае, любое мясо, какое здесь удастся достать, приходится проверять и проверять.
72
Полихлорбифенил – опасный канцероген, широко использовавшийся в технических жидкостях (добавки к маслам, смазочным материалам, краскам, гидравлическим и трансформаторным жидкостям и т. п.) и до 1980-х гг. не считавшийся стойким загрязнителем, так что жидкости с ним сливались бесконтрольно. Почва, куда попал ПХБ, останется отравленной на столетия.
– Но птицы тут есть.
– Они только устраиваются на ночевку, а кормиться улетают куда-то еще.
– А что у тебя с Джентри? – Она все еще смотрела в окно.
– В смысле?
– Сперва я решила, что вы голубые. Ну, вместе живете.
– Нет.
– Но все выглядит так, будто вы друг в друге нуждаетесь…
– Это его дом, Фабрика то есть. А он разрешает мне тут жить. Я… должен жить здесь. Чтобы работать.
– Собирать эти штуки внизу?
Зажглась лампочка в конусе из желтого ньюсфакса, защелкал вентилятор в обогревателе.
– Ну, может, он и псих, – протянула Черри, присаживаясь на корточки перед обогревателем и одну за другой расстегивая свои куртки, – но только что сделал хоть что-то разумное.
Поднявшись на чердак, Слик обнаружил, что Джентри сидит ссутулившись на старом офисном стуле и смотрит на светящийся откидной экранчик монитора на своей деке.
– Роберт Ньюмарк, – произнес Джентри.
– А?
– Идентификация по сетчатке глаза. Или это Роберт Ньюмарк, или тот, кто купил его глаза.
– Откуда ты это узнал? – Слик наклонился взглянуть на экран со стандартной таблицей свидетельства о рождении.
Джентри пропустил его вопрос мимо ушей.
– Вот именно. Копни одно, а вляпаешься во что-нибудь совсем другое.
– То есть?
– Кому-то до смерти интересно, а не задаст ли кто-нибудь вопросы о мистере Ньюмарке.
– Кому интересно?
– Не знаю. – Джентри забарабанил пальцами по обтянутым черной кожей коленям. – Взгляни сюда: почти никакой информации. Родился в Барритауне. Мать – Марша Ньюмарк. У нас есть его ГРЕХ, но явно меченый. –
Он встал и направился к проекционному столу.
– Не надо, – начал было Слик, но Джентри уже нажал на кнопку подачи питания.
И снова на мгновение возникло серое нечто, но на этот раз оно рванулось к центру полусферического дисплея, съежилось там и исчезло. Нет, не исчезло. Крохотный серый шарик завис в самом центре светящегося проекционного поля.
На лицо Джентри вернулась прежняя безумная улыбка.
– Хорошо, – проговорил он.
– Чего хорошего?
– Я понял, что это. Что-то вроде льда. Защитная программа.
– Эта обезьяна?
– У кого-то неплохое чувство юмора. Если обезьяна тебя не напугает, то превратится в горошину… [73] – Он отошел к рабочему столу и начал копаться в одной из седельных сумок. – Сомневаюсь, что им такое удастся с прямой сенсорной связью.
Теперь у него было что-то в руках. Сетка тродов.
– Джентри, не делай этого! Посмотри на него!
– А я и не собираюсь это делать, – улыбнулся Джентри. – Ты сделаешь.
73
Аллюзия на буддийскую притчу о набравшей пригоршню гороха обезьяне, которая, выронив одну горошину, принялась ее ловить и растеряла весь остальной горох.
22
Призраки и пустота [74]
Глядя в грязное окошко такси, Кумико жалела, что рядом нет Колина с его ехидными комментариями. Но потом вспомнила, что эта ситуация совершенно вне его компетенции. Интересно, подумала девочка, а производит ли «Маас-Неотек» подобные модули для Муравейника и какую форму принял бы в таком случае призрак?
– Салли, – спросила она полчаса спустя, когда они уже въезжали в Нью-Йорк, – почему Петал позволил мне уехать с тобой?
74
«Ghosts and Empties» – цитата из песни Пола Саймона «Graceland» с его одноименного альбома 1986 г.: «And my traveling companions / Are ghosts and empty sockets / I’m looking at ghosts and empties» («А мои спутники – призраки и пустые розетки. Я гляжу на призраков и пустоту»).
– Потому что он умный.
– А мой отец?
– Твой отец развоняется.
– Прости?
– Будет очень зол. Если, конечно, об этом узнает. А может, и не узнает. Мы здесь ненадолго.
– А зачем мы здесь?
– Мне надо кое с кем переговорить.
– А я?
– Тебе тут не нравится?
Кумико помедлила.
– Да нет, нравится.
– Хорошо. – Салли поерзала, устраиваясь поудобнее на продавленном сиденье. – Петалу пришлось нас отпустить. Дело в том, что он не смог бы нас остановить, не поранив одну из нас. Ну, может, не поранив, а, скорее, не оскорбив. Тебя Суэйн мог бы потом успокоить, сказать твоему отцу, что это было сделано для твоего же блага. Но если бы ему удалось заставить меня пойти на попятную, это как потеря лица, понимаешь? Едва увидев Петала с пушкой в руках, я уже знала, что он нас отпустит. Твоя комната прослушивается, как, впрочем, и весь дом. Собирая твою экипировку, я потревожила датчики движения. Чего, собственно, и ожидала. Петал же, в свою очередь, знал, что это я. Вот почему зазвонил телефон – наш друг давал понять, что ему все известно.