Мона Лиза Овердрайв
Шрифт:
– Да, – сказала Кумико, совсем не обрадованная подобной перспективой.
35
Война на Фабрике
Черри снова отыскала его в темноте, возле Судьи. Он сидел на одном из Следователей с фонариком в руке, освещая полированный, в разводах ржавчины судейский панцирь. Слик не помнил, как он пришел сюда, но не чувствовал и рваного края недавнего корсаковского приступа. Он твердо помнил взгляд девушки в комнате, про которую Бобби сказал, что это Лондон.
– Джентри
Слик кивнул, не отрывая взгляда от Судьи:
– Бобби сказал, так будет лучше.
– Что все-таки происходит? Что произошло, когда вы подключились?
– Джентри и Бобби, они вроде одного поля ягоды, закорешились в момент. Оба помешаны на одном и том же. Подключившись, мы оказались где-то на орбите, но Бобби там не было… Потом, думаю, была Мексика. Кто такая Тэлли Ишем?
– Королева стимов во времена моего детства. Как сейчас Энджи Митчелл…
– Митчелл… она была его бабой.
– Кого?
– Бобби. Он рассказывал об этом Джентри в Лондоне.
– В Лондоне?
– Ага. Мы двинули туда после Мексики.
– И он сказал, что раньше был с Энджи Митчелл? Бред какой-то.
– Да, и еще он сказал, что именно так наткнулся на этот «алеф». – Слик повел фонариком, и луч уперся в утробу скелетовидного Трупоруба. – Якшался с богатенькими и от них прослышал об «алефе». Называли эту штуку «ловцом душ». Хозяева сдавали его в аренду тем богачам, и недешево. Бобби разок его опробовал, потом вернулся и украл. Увез в Мехико и начал проводить внутри все свое время. Но они пришли за ним…
– А ты, похоже, кое-что вспоминаешь…
– Поэтому он оттуда сбежал. Приехал в Кливленд и договорился с Африкой. Дал Африке денег, чтобы тот его спрятал И заботился о нем, пока он подключен, потому что он подошел действительно близко…
– Близко к чему?
– Не знаю. К чему-то странному. Вроде как Джентри твердит об этом своем Образе.
– Ну, – протянула Черри, – думаю, это может его прикончить, то, что он так подключен все время. Жизненные показатели начинают пошаливать. Он слишком давно под этими капельницами. Потому я и пошла тебя искать.
В луче фонарика поблескивали ощетинившиеся стальными клыками потроха Трупоруба.
– Это то, чего он хочет. Во всяком случае, если он платит Малышу, то получается, ты работаешь на него. Но эти ребята, которых сегодня видел Пташка, работают на парней из Лос-Анджелеса, на тех, у кого Бобби украл этот…
– Скажи мне кое-что.
– Что?
– Что это за штуки ты построил? Африка говорил, что ты этакий трехнутый белый парень, который строит роботов из лома. Говорил, что летом ты выводишь их во двор и устраиваешь большие бои…
– Это не роботы, – прервал он, переведя луч на низко посаженные, с серпами на концах, руки паучьеногой Ведьмы. – Они в основном управляются по радио.
– Ты строишь их для того, чтобы потом разломать?
– Нет. Но
Он щелчком выключил свет.
– Трехнутый белый парень, – сказала она. – У тебя здесь есть девушка?
– Нет.
– Прими душ. Побрейся…
Черри вдруг оказалась совсем близко к нему, так близко, что он ощутил ее дыхание у себя на лице.
– О’КЕЙ, РЕБЯТА, А ТЕПЕРЬ СЛУШАЙТЕ…
– Какого хрена…
– …ПОТОМУ ЧТО Я НЕ НАМЕРЕН ПОВТОРЯТЬ ДВАЖДЫ.
Слик зажал Черри рот рукой.
– НАМ НУЖЕН ВАШ ГОСТЬ И ЕГО ОБОРУДОВАНИЕ. ВОТ И ВСЕ. ПОВТОРЯЮ: ГОСТЬ И ОБОРУДОВАНИЕ. – Усиленный мегафоном голос гулко отдавался в железной пустоте Фабрики. – ТАК ВОТ, МОЖЕТЕ ВЫДАТЬ ЕГО ПРЯМО СЕЙЧАС, ЭТО НЕТРУДНО, ИЛИ МЫ ПРОСТО ВОЙДЕМ И ВСЕХ ВАС К ДЬЯВОЛУ ПЕРЕСТРЕЛЯЕМ. ЭТО ТОЖЕ НЕ СОСТАВИТ НАМ НИКАКОГО ТРУДА. ПЯТЬ МИНУТ НА РАЗМЫШЛЕНИЕ.
Черри укусила его за руку.
– Блин, мне же нужно как-то дышать, а?
А потом он бежал сквозь темноту Фабрики и слышал, как она выкрикивает его имя.
Над южными воротами Фабрики горела единственная стоваттная лампочка, погнутые стальные створки были распахнуты настежь, скованные морозом и ржавчиной. Свет, должно быть, оставил Пташка. С того места, где засел Слик, скорчившись у пустого оконного проема, можно было различить за слабым конусом света силуэт ховера. Из темноты с рассчитанной небрежностью – чтобы показать, кто тут хозяин положения, – вышел человек с мегафоном. На нем был герметичный камуфляжный комбинезон с тонким нейлоновым капюшоном, натянутым на голову, и защитные очки. Он поднял мегафон:
– ТРИ МИНУТЫ.
Человек напомнил ему охранников в тюремном дворе, куда Слика выводили гулять в тот второй раз, когда снова повинтили за угон автомобиля.
Джентри, наверное, смотрит сверху, оттуда, где высоко над воротами Фабрики была щель в стене, прикрытая узкой вертикальной панелью из плексигласа.
В темноте справа от Слика что-то задребезжало. Он повернулся и в слабом свете из другого оконного проема метрах в восьми от себя увидел Пташку и отблеск стального глушителя – парнишка поднял винтовку двадцать второго калибра.
– Пташка! Не смей…
Вылетев откуда-то из глубин Пустоши, на щеке парня возник рубиновый светлячок лазерного прицела. Грохот выстрела ворвался в пустые окна и эхом заметался меж стен. Пташку отбросило в темноту.
Тишина, только позвякивание катящегося по бетону глушителя.
– МАТЬ ВАШУ ТАК, – весело пророкотал усиленный голос. – ВЫ УПУСТИЛИ СВОЙ ШАНС.
Слик глянул через подоконник и увидел, как человек в камуфляже бежит назад к ховеру.
Сколько их там еще? Пташка ничего об этом не говорил. Два ховера, «хонда» – человек десять? А может, больше? Если только Джентри не припрятал где-нибудь пистолет, винтовка Пташки оставалась единственным оружием на Фабрике.