Монах Андрей. Жизнеописание. Воспоминания духовных чад. Молитвы и советы
Шрифт:
В одном из аналитических залов лаборатории комбината. Слева направо: ст. лаборант Л. Галка, начальник группы Т. Пантюхова, лаборанты И. Геймур и В. Сидорова
«В процессе эксплуатации фабрики окатышей неожиданно начала появляться течь воды в трубах. Это всех сильно озадачило. Вопрос рассматривался на директорской оперативке, а решать его поручили начальнику Центральной химической лаборатории В.П. Пантюхову. Было подключено и экологическое подразделение «Лаборатория защиты водного и воздушного бассейнов (ЛЗВВБ)». Начальник этой лаборатории Виктор Васильевич Агеев вместе с начальником группы Тамилой Сергеевной Пантюховой и инженером Екатериной Григорьевной Качер стали изучать это опасное явление. Работа велась круглосуточно операторами, проботборщиками и
Было выдано задание конструкторскому отделу на разработку приспособления для подачи в систему орошения содового раствора. И когда такое дополнительное оборудование было введено в технологическую цепочку, вопрос коррозии труб был снят».
Основное производство ПГОКа и химлаборатория работали круглосуточно, по непрерывному графику. Каждый час в лабораторию поступали пробы – нужно было сделать экспресс-анализ и по телефону передать результаты оператору на линии по производству железорудного концентрата. В зависимости от результатов анализа на фабрике обогащения регулировался технологический процесс. Особая ответственность в лаборатории лежала на старшем работнике смены. Но он не всегда мог самостоятельно разобраться в неполадках и тогда звонил начальнику домой даже среди ночи. Операторы фабрики также звонили ему в любое время суток, когда что-то не могли понять в результатах анализа.
После одной из таких ночей звонков и разъяснений по поводу возникших неполадок, когда все уже выяснилось и наладилось, старшая ночной смены не ушла домой в утреннюю пересменку, а ждала, пока Василий Петрович придет на работу, чтобы узнать, каково будет взыскание за ее промах. Не дождавшись вызова, она постучалась к нему в кабинет и, вся в слезах, спросила начальника: «Почему вы меня не вызываете, Василий Петрович? Я жду вашего решения: вы снимаете меня с должности? Или лишаете премии? Или что-то еще?» Василий Петрович ответил: «Ты плачешь, значит, осознала вину, сама себя наказываешь, и этого достаточно. Понимаю, что ночью работать нелегко, и впредь будь повнимательнее, следи за каждым выданным анализом». Женщина не ожидала такой реакции и еще больше расплакалась, поблагодарила и ушла домой успокоенная и утешенная. На ее рассказ о случившемся подругам по работе те заметили: «В этом и есть наш Василий Петрович, по-другому он и не мог поступить». А когда начальнику лаборатории исполнилось 50 лет, в заводской многотиражке появилась поздравительная статья «Сердце, согретое любовью». Само название говорило о том, как Василия Петровича воспринимали люди, порой удивлявшиеся ему и за глаза называвшие Василием блаженным. Ко всем людям он относился по-доброму, с пониманием, никогда не наказывал своих подчиненных, никогда не следил, кто и когда пришел-ушел с работы, – на то были старшие групп. Главное, в чем он требовал полнейшего порядка, – так это соблюдение правил техники безопасности. И все так же энергично, как в молодости, он хлопотал за своих подчиненных: кому помог получить для начала семейное общежитие, кому – крайне необходимую квартиру, кому повысил разряд, кого отметил при подведении итогов соревнования за месяц.
Люди отвечали признательностью и с радостью отзывались на просьбы, поддерживали каждое его начинание, работали на совесть, ведь Василий Петрович сам являл пример такой работы. Портрет начальника лаборатории не сходил с Доски почета комбината. Были у Василия Петровича и звание «Ударника 9-й пятилетки» с нагрудным знаком, и юбилейная медаль «40 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».
Работа в лаборатории и ответственная, и опасная: лаборанты имеют дело с концентрированными кислотами, электричеством, нагревательными приборами, работающими при температуре свыше 1000 °C. Ожоги и отравления могут случиться в любую минуту из-за малейшей неосторожности молодых и даже опытных химиков. Особой предусмотрительности требовала, например, разгрузка машин, завозивших кислоту в 20-литровых бутылях, забранных в деревянные решетки. Раза два в месяц по двадцать таких бутылей нужно было принять, перегрузить на тележку и доставить на лифте до камеры хранения кислот. Пока Василий Петрович руководил лабораторией, ни одна машина не разгружалась без его контроля.
Но опасные ситуации все-таки были. Однажды утром в «кислотной» комнате женщина-препаратор разливала серную кислоту. Неожиданно бутыль самопроизвольно раскололась, а кислота пролилась ей на ноги. Подоспевшие к ней девушки-лаборантки приняли меры. Рядом, в дистилляторной, стояли большие емкости (чаны) с дистиллированной водой. Лаборантки помогли пострадавшей опустить ноги в чан, куда предварительно высыпали марганцовокислый калий. А когда она, некоторое время подержав ноги в марганцовке, вынула их из чана, то на голенях и коленях у нее висели, как всем показалось, куски кожи…
Женщину отправили домой на дежурной машине комбината. Под ответственность Василия Петровича было решено не сообщать в отдел техники безопасности. К счастью, на радость всем, пострадавшая на следующий же день вышла на работу как ни в чем не бывало. «Кусками кожи» оказались капроновые чулки.
Можно сказать, что все обошлось. Но в семье Пантюховых этот случай глубоко переживали, и он дал близким людям прочувствовать то состояние внутреннего напряжения, в котором был постоянно Василий Петрович. В должности начальника химических лабораторий он работал почти 20 лет и все эти годы нес на себе груз ответственности за жизни и здоровье людей. «Техника безопасности прежде всего» – три поколения семьи Пантюховых помнят эти его выстраданные слова.
Люба Ляшенко, инженер-химик, вспоминает своего руководителя:
«При первой встрече с Василием Петровичем у меня сложилось впечатление, что он очень строгий и серьезный начальник. И это действительно было так, когда дело касалось работы и нас, молодых специалистов. С каждым новым сотрудником лаборатории Василий Петрович лично беседовал, интересовался, чем человек живет, какие у него проблемы, и всегда старался помочь. Многим лаборантам, выпускникам техникумов, Василий Петрович советовал продолжить образование в вузе. Он умел так повести беседу и найти такие убедительные слова, что многие, я в том числе, поступали учиться и без отрыва от производства получали высшее образование. У Василия Петровича были прекрасные организаторские способности, и, куда бы он ни отправлял своих сотрудников: в командировку, на отбор проб в подразделения комбината, на сельскохозяйственные работы в колхоз, – всегда интересовался, в каких условиях они будут жить и работать. Безопасность труда и забота о человеке у него всегда были на первом месте.
Несмотря на большую занятость, Василий Петрович находил время зайти в общежитие к своим работникам, поинтересоваться, как они живут, есть ли у них условия для занятий: «Девчата, не холодно в комнатах? Зима нынче суровая. Заклеили окна?» – таким теплом и заботой веяло от этих слов. И как же важно было это для нас, молодых девчонок, живущих далеко от родителей!»
Первая совместная молитва и первые иконы
Впервые Василий Петрович помолился об исцелении в обстоятельствах крайне бедственных – у постели умирающей матери. Старшая дочь Надежда забрала Анисью Киреевну к себе в Харьковскую область. Приехав к матери, Василий Петрович увидел такую картину: Анисья Киреевна лежит в постели почти бездыханная, ее зять еле передвигается по дому на костылях – сломал ногу, а у Надежды, родной сестры Василия Петровича, отнялись руки, даже буханку хлеба она поднять не в состоянии. Если бы мать тогда умерла, то некому было бы даже похлопотать о похоронах. Ведь Василий Петрович не сумел бы позвать на подмогу никого из соседей в глухой деревне, из-за своего недуга он не мог передвигаться по непролазной грязи. И он решил просить Божией помощи. Присев рядышком и обняв за плечи сестру, он начал молиться. Молился про себя и вслух. Брат и сестра, обнявшись, засиделись за полночь. А наутро Надежда, удивленная и обрадованная, обратилась к Василию: «Кто ты, братик? Врач? Ручки-то мои не болят!» Исцеление сестры Василий Петрович ощутил как Божие благословение и Божию помощь. Так началось его новое служение людям и Богу.
Икон и духовной литературы в то время практически не было, и Василий Петрович с женой покупали календари с изображениями храмов, а кто-то из знакомых, таких же верующих людей, брался оформлять их под стекло, в киоты с красивым (в украинской традиции) орнаментальным тиснением по медной фольге.
Позднее Вячеслав Агарков, один из ближайших друзей и первых духовных чад Василия Петровича, подарил им календарь с церковными праздниками. С этим подарком Пантюховы «разбогатели»: из страниц календаря сделали несколько икон и с помощью другого близкого друга Владимира Николаевича Голуба изготовили оклады.
После перепланировки в их квартире появилась маленькая молитвенная комната, где на одной из стен, обшитой доской по образцу избы в брянской деревне, разместили праздничные иконы.
Матушка Феофила не припомнит, откуда к ним пришла старинная икона Пресвятой Троицы: «Образ всем очень нравился, но Василий Петрович сказал, что это храмовая икона, и когда в Комсомольске открылся первый приход, то они эту икону отдали в храм».
Памятную икону Василию Петровичу подарила Людмила Александровна Михайлова из Винницы в благодарность за исцеление. Случилось так, что она, довольно молодая женщина, оказалась на операционном столе. В ходе операции сердце Люды остановилось, жизнь ее висела на волоске. Кто-то из близких в Виннице настолько переживал за нее, что в самый критический момент позвонил Василию Петровичу. Незнакомый тревожный голос сообщил: «Раба Божия Людмила умирает на операционном столе». Василий Петрович тут же принялся за молитву, и сердце Людмилы, слава Богу, вновь забилось. Хирурги в клинике Винницы, вздохнув с облегчением, не стали продолжать операцию, зашили рану. А когда Людмила пришла в сознание, то рассказала, что в тот момент, когда ее сердце перестало биться, она увидела свое тело «сверху» и вокруг – растерявшихся медиков. Люда в точности описала им, кто из них как себя вел. Все были потрясены ее рассказом.