Монах поневоле
Шрифт:
— Правду ли говоришь ты? можешь-ли поклясться, что меня не обманешь? что нынче-же мы будемъ обвнчаны?
— Такъ ты, значитъ, считаешь меня обманщикомъ, не вришь?!.
— Нтъ, врю, врю! Ахъ, что-же мн длать?.. я не виновата… за что она хочетъ погубить меня… Милый, я согласна!
Радостно взглянула она на Елецкаго. Въ этомъ порыв доврчивой любви Вра была прелестна.
— Ровно въ десять часовъ я буду ждать тебя здсь, у этого угла, все будетъ готово, не обмани же…
Она кивнула ему головой, еще разъ взглянула, улыбаясь сквозь слезы, и быстро исчезла въ
Ея предположеніе оправдалось. Марья Степановна, въ своей близорукой самоувренности, ничего не подозрвала. Убдившись, что дверь въ спальню дочери заперта и что Вра не подаетъ голосу, она ушла на другую половину квартиры.
«Всю ночь и все утро ревла, видно, заснула; ну, и пускай спитъ, успокоится… Эхъ, глупость-то двичья! потомъ сама же спасибо скажетъ, знаю же, вдь, я, что длаю», подумала, какъ и всегда довольная собою, Марья Степановна.
Довренная горничная поджидала Вру — все шло благополучно.
VII
Если-бы Марья Степановна была наблюдательне, да не была на этотъ разъ такъ поглощена всякими хозяйственными заботами и соображеніями, она, конечно, замтила бы то странное состояніе, въ которомъ находилась Вра. Не отчаяніе то было, не горе, а волненіе и безпокойство. Вра не знала, куда дваться, металась изъ комнаты въ комнату, поминутно подходила къ часамъ; лицо ея то блднло, то краснло, глаза очень часто останавливались на матери не то съ упрекомъ, не то съ мольбою.
Наконецъ, она не вытерпла, у нея мелькнула слабая надежда, что можетъ быть мать сжалится надъ нею, не принудитъ ршиться на крайній шагъ, казавшійся ей страшнымъ и въ то-же время неизбжнымъ. Она кинулась на шею Марь Степановн и залилась слезами.
— Матушка, пожалй меня — проговорила она прерывающимся, молящимъ голосомъ:- не выдавай замужъ… женихъ мн не по сердцу… я не могу… не хочу его… да и зачмъ ты спшишь такъ? Вдь, какъ хали сюда, говорила, что демъ веселиться, людей увидимъ, всю зиму проживемъ… Зачмъ-же такъ, сейчасъ же… едва пріхали?… Матушка, пожалй меня… вдь, я самая несчастная за нимъ буду, коли мн противенъ… Пожди, обживемся, знакомства сдлаемъ… можетъ кто и теб по нраву придется… найдешь лучшаго, матушка!..
Марья Степановна оттолкнула дочь и грозно на нее взглянула.
— Ахъ, ты глупая, глупая, — качала она головою:- вдь, ужъ не подростокъ, двадцать лтъ скоро, можно было-бы быть поумне… Отъ добра добра не ищутъ, и, видно, знаю я, что длаю. Лучше этого жениха вкъ будемъ искать, не найдемъ. А что-же, мн тебя въ перестаркахъ оставлять, что ли? О противности его ты мн и не говори лучше, это все пустое, вы двки глупыя, особливо если засидитесь, въ мечтаніяхъ себ и ни всть что представляете. Лыцарей вамъ да героевъ подавай, а такихъ вотъ, вишь ты, и на свт-то нту! Да и вс-то ваши лыцари, вонъ что въ епанчахъ да въ красныхъ камзолахъ по улицамъ какъ угорлые мчатся, народъ давятъ, вс, вдь, мошенники они, безбожники, альбо въ долгахъ сидятъ по уши. Такъ за такимъ ты счастливе, что-ли, будешь? Нтъ, мать моя, лучше помолчи; не твоего ума это дло, меня не переспоришь, только сердце вскипятишь мн. Коли я что говорю, такъ тому и быть значитъ, и вотъ теб мой згадъ — не ревть, не запираться, отъ жениха не отвертываться, не доводить меня, теб-же, вдь, хуже будетъ…
Вра отерла свои слезы, сла въ креслице у окошка и долго такъ сидла, будто каменная, смотря въ одну точку и ничего передъ собою не видя.
«Нтъ, суждено!» думала она: «не погибать-же мн на всю жизнь мою, и авось Господь милостивъ, не обманетъ Петруша, не насмется надо мною. Онъ меня любитъ, да, любитъ!..»
Она сама любила его, а потому, хоть и знала его безъ году недлю, не могла ему не врить.
Между тмъ страшный часъ приближался. Вотъ и девять пробило. Марья Степановна, всю жизнь живя въ деревн, привыкла ложиться рано, и въ половин десятаго ушла къ себ въ спальню.
Мало-по-малу все затихло въ квартир. Вра бросилась на колни передъ образами, горячо помолилась, накинула на себя шубку и неслышно проскользнула въ корридоръ, а потомъ и въ сни, къ выходной парадной двери. Въ двухъ шагахъ отъ нея на лар сидлъ буфетчикъ. Онъ еще не ложился, но, видно, прислъ тутъ, да и задремалъ. Она разслышала его мрное дыханіе. Маленькая лампа освщала сни.
«Что, если онъ проснется, увидитъ? какъ отворить дверь? И дверь скрипнетъ, и замокъ щелкнетъ. Господи, помоги!..»
Она перекрестилась, быстро отперла дверь, захлопнула ее за собою и не оглядываясь, себя не помня, спустилась съ лстницы.
Еще мигъ — она на улиц. Морозная лунная ночь, далекій и близкій говоръ, скрипъ полозьевъ…
— Вра!!
Сильныя руки схватили ее. Дверца низенькой кареты на полозьяхъ захлопнулась, лошади тронули и помчались по уличнымъ ухабамъ.
Вра открыла глаза. Онъ, онъ рядомъ съ нею въ тсной карет — все кончено! Радость и тоска въ одно и то-же время охватили ее, она заплакала. Онъ цловалъ ея руки, заглядывалъ въ полутьм въ глаза ея. Его успокаивающій нжный голосъ шепталъ ей:
— Не плачь, моя золотая, зачмъ слезы… я не хочу ихъ, я беру тебя на радость, а не на горе…
— Но куда мы демъ? ты общалъ мн, что тотчасъ-же обвнчаемся, въ какой-же церкви?
— Въ церкви?!. Неужели ты не знаешь, что это невозможно? или хочешь ты, чтобы насъ накрыли, чтобы не дали убжать намъ. Можетъ, тебя ужъ хватились. Я упросилъ знакомаго попа внчать насъ дома. Онъ ужъ ждетъ…
— Какъ дома?!.- съ прежнимъ страхомъ переспросила она. — Разв на дому бываютъ свадьбы? Я того никогда не слыхала.
— Можетъ, и не слыхала, можетъ, въ Тул и не бывало такихъ внчаній, — спокойно отвчалъ онъ:- но здсь у насъ зачастую на дому внецъ бываетъ, когда нужно, чтобы все было тайно.
Она замолчала. Его спокойный, увренный голосъ на нее подйствовалъ.
VIII
Наконецъ, карета остановилась. Елецкій, крпко держа Вру за руку, провелъ ее въ квартиру Алабина. Она вся дрожала, но молча и покорно слдовала за своимъ путеводителемъ. Ефимъ отворилъ двери и на вопросъ Елецкаго, все ли готово, съ почтительнымъ поклономъ, обращеннымъ къ Вр, отвтилъ, что «батюшка» давно дожидается.