Монах: последний зиндзя
Шрифт:
– Что мы будем делать, шике? Сакагура и я должны сделать сеппуку сейчас же, ты не согласен?
– Будет не больше разговоров, чем о всяком, убившем себя, – сказал Дзебу. – Мы будем делать что сможем, чтобы помочь Саметомо. Этого будет достаточно, чтобы удовлетворить чью угодно страсть к самоуничтожению.
Он понял, что Сущность говорит его устами, и с этим сознанием пришли проблески плана. Моко и Сакагура стояли молча, ожидая распоряжений.
– Вы должны быть очень внимательны, чтобы ни слова об этом деле не просочилось, – сказал Дзебу. – Я скажу кому нужно. Моко, ты поедешь сейчас к госпоже Танико в правительственный замок, в Дацайфу. Скажешь ей, что случилось. Я мог бы доставить эти известия сам, но у меня много дел здесь и нет времени. Скажи ей, что у меня есть план, если она согласна доверить его жизнь мне. Конечно, если она имеет какие-нибудь собственные распоряжения, я буду следовать им.
– Шике, не проси меня объявлять ей эту новость, – запричитал Моко. – Я не смогу сделать этого!
– Сейчас ты говорил мне, что готов вспороть себе ножом живот! Скажи госпоже Танико, что, если она хочет позволить мне исполнить мой план, она должна собрать все наряды для мужчин, какие сможет найти в сундуках правительственного дворца. Придворные платья, мантии, шляпы, драгоценности, побольше вещей. Она должна прислать это повозкой в Хакосаки так быстро, как возможно. Сакагура, я хочу, чтобы ты достал мне корабль, предпочтительно не военный, но большой, красиво украшенный, гозабун, правительственную галеру, что угодно из этого. Я считаю тебя достаточно значительным морским капитаном, чтобы потребовать корабль.
– Одна вещь, шике, – сказал Моко, когда отец и сын уже повернулись идти.
– Да?
– Я должен тебе так много уже, что не нахожу никакого способа отблагодарить тебя. Я мог бы восхвалять тебя тысячу жизней, и этого было бы недостаточно. Я прошу об одной последней благосклонности. Что бы ты ни делал в этой попытке спасения, которую ты планируешь, ты должен позволить мне идти с тобой.
– Моко, ты не можешь быть ни с какой стороны обвинен в том, что случилось с Саметомо. Рейды такого сорта – едва ли место для тебя, и тебе не нужно рисковать своей жизнью для искупления чего-то, что не является твоей виной.
– Отец всегда в ответе за дела сыновей. Каждый скажет это. Насчёт того, что это не место для меня, я почтительно прошу тебя вспомнить, что я делал в Осю. Кроме того, я знаю корабли, я знаю эту гавань, я знаю достаточно много о монголах. Если ты не берёшь меня, шике, я найду себе смерть, пока ты вернешься.
Дзебу положил руку на плечо Моко:
– Ты все ещё готов идти всюду со мной, старый друг? Хорошо, тогда я покину тебя только после смерти!
Глава 21
Танико настояла на поездке в Хакосаки из Дацайфу вместе с повозкой придворных платьев, которые просил прислать Дзебу. Пока костюмы грузили на борт его корабля, Дзебу сидел с ней в её карете. Её глаза были сухи. Она была в кризисе от ужаса и горя так много времени, что, казалось, не было больше слёз, чтобы плакать.
– Я не думаю, что он всё ещё жив, – чуть слышно сказала она Дзебу. – В дороге я надеялась, что его нет. Я не могу заставить себя думать о том, что они могли сделать с ним. Я не хочу, чтобы ты рисковал своей жизнью, пытаясь спасти его. Ты – последнее, что я могу потерять. Идёт шторм. Если ты выйдешь отсюда, ты никогда не придёшь обратно.
– Да, он может быть мёртв, и я могу не прийти обратно, – сказал Дзебу. – Но это неверно, что тебе нечего больше терять. Я говорил такие глупости своему отцу, Тайтаро, когда он готовился умереть. Тогда мне принадлежали всё. Как сегодня всё принадлежат тебе. Ты – мать этого народа, Ама-сёгун, Не бойся, моя любовь. Ты неотделима от меня, потому что мы оба – Сущность. – Он обнял её и поцеловал, и его слёзы омочили её бесслёзные щеки. Потом он молча выбрался из ее кареты.
Военачальник Миура Цумиоши стоял возле кареты, мрачно уставясь на корабль Дзебу. Дзебу секретно уведомил его о захвате Саметомо, и он передал это гибельное известие другим начальникам.
– Я не знаю, чего пожелать тебе, – сказал он. – То, что ты пытаешься сделать, невозможно, но это доблестная попытка. Может быть, ты возродишься в Западном Раю Амиды.
Дзебу поклонился и поблагодарил его, затем побежал через док к огромной, убранной лентами парадной галере.
Корабль поднимался высоко и опускался вниз, снасти визжали, протестуя, когда высокие волны накатывали на доки Хакосаки. Стонущий ветер хлестал красными и белыми лентами и вышитыми знаменами, которые украшали борта судна. Корпус корабля был богато отделан и украшен красными и золотыми драконами. Судно носило название «Мерцающий Свет», и это был, как приказал Дзебу, гозабун, пышная галера с высоким капитанским мостиком и палубой, укрывающей шестьдесят гребцов, используемая в обычное время для перевозки провинциальных правителей.
Выбрав время для прыжка, чтобы захватить судно на подъеме, Дзебу сделал рискованный скачок с мола на палубу. Каге, Моко и Сакагура ждали его.
– Вы готовы получить указания, что нам делать, в таком коротком извещении? – спросил Дзебу у Каге.
– Всё, что люди могут искать, – это персональные крыши, – засмеялся Каге. – Каждый имеет маленькие сувениры из монастырского вооружения. Но двигаться куда-то в этой задрапированной тюрьме будет нелегко.
Каге и другие бывшие зиндзя уже облачились в костюмы, присланные Танико. Каге надел то, что при дворе называлось охотничьим костюмом, обмундирование которого не имело ничего общего с охотой: высокая глянцевая черная шапка, свидетельствовавшая о высоком ранге, вышитый серо-голубой жакет со свисающими рукавами и абрикосового цвета брюки с такими пышными штанинами, как пара бумажных фонариков. Он носил сложенный веер и зонтик из промасленной бумаги. Сорок бывших 'зиндзя собрались на палубе придворных из Хэйан Кё. Они надели высокие чёрные шляпы, жакеты розового, зеленого и лавандового цвета и пышные брюки, расписанные алмазами, листьями, цветами и птицами. Все носили зонтики и веера.
Дзебу повернулся к Сакагуре:
– Ты хорошо сделал, это судно безупречно!
– Шике, что, если Саметомо нет в живых? – сказал Сакагура, его глаза были наполнены страданием.
– Тогда мы отомстим за него тем, что он собирался сделать вместе с тобой прошлой ночью, – сказал Дзебу спокойно. – Убьём Аргуна Багадура. Теперь позволь нам отчалить, Сакагура-сан. Это море разобьёт наш корпус о док, если мы будем стоять здесь дольше.
Снова начался дождь.
Сакагура отдал приказания. Матросы заскользили по снастям и попрыгали на борт. Они использовали длинные шесты, чтобы оттолкнуть ярко раскрашенный корабль прочь от мола. Другой приказ и барабан начал бить под палубой, где сидели гребцы.
Был уже полдень, и Саметомо был, вероятно, мёртв. Монголы, как и самураи, брали пленных только для того, чтобы получить сведения, что делает другая сторона. Пленников спрашивали, некоторое время пытали и в конце убивали. Дзебу смотрел на гавань. Борьба была наиболее жестокой там, где линия берега изгибалась к Хакате. Город превратился в тлеющие руины, только его стены все еще стояли, в местах, где высаживались монголы, как волны гавани бились о берег.
Огонь был везде. Корабли горели на воде. На суше дома, деревья и военные машины стояли в пламени. Дым волнами плыл над землей и водой с юго-запада на северо-восток, подталкиваемый завывающим ветром. Низкие тучи над головой были глянцево-белыми, как рыбье брюхо. Они темнели к югу и были почти черными на южном горизонте.