Монастырские
Шрифт:
– Наталья Ивановна, что-то вас давно не вижу на службах. Домой по вечерам мне одной несподручно возвращаться.
– Да я, Анна Владимировна, по работе загружена.
– Что, в школах и по вечерам уроки идут?
– Тетради проверять надо.
– Вы вот человек грамотный, с образованием. Вас мой муж уважает. Он вас послушает, Наталья Ивановна.
– О чем вы, Анна Владимировна?
– Просьба. Загляните в гости. Минут на десять. Что ж мы вместе из церквы ходим, а у меня ни разу не были. Чая попьём. Да заодно проблему
– А вы, Анна Владимировна, тоже раньше коммунисткой были, пока не уверовали?
– Упаси Бог! Мама нас в благочестии растила, по псалтыри азбуку учили, в церковь родители брали с собой.
– А как же вас угораздило за коммуниста выйти?
– Так Господь рассудил. На всё Его воля.
– И что, муж разрешал вам в церковь ходить?
– А что ему. Ему было некогда. По партийным собраниям ездил до ночи, всю область исколесил. Он ведь у меня шишкой служил.
– Но он знал, что вы верующая?
– А куда ему деваться. Знал, конечно.
– И иконы в доме были?
– И иконы были, и лампадка. Всё, как положено. А вот сына, Богдана, приучить к церкви так и не удалось. Дурной пример отца-атеиста перевесил.
– Так что от меня требуется?
– Когда зайдёте – начните издалека, как здоровье, как дела, как живёте… Слово за слово. Оглядитесь: «О, сколько у вас книг. Да что же это за книги такие?». Приглядитесь, да и скажите ему: «Неужели вам не страшно?». Мой муж, конечно, заинтересуется, почему это ему должно быть страшно. А вы, человек образованный, дайте пояснение. Слышала, мол, по радио, учёные проводили исследования: нахождение в доме книг, подобных трудам Ленина, действует негативно на психику человека, а самое главное – угнетает половую систему. Энергетика плохая.
– Зачем такое говорить, Анна Владимировна, родненькая?!
– Муж мой всю жизнь погуливал. И по сей день как жеребец. Сколько с ним навидалась! Приходилось в своём доме с чужой бабы снимать.
– Анна Владимировна, это как бы не моё дело, а книги здесь при чём?
– Так он больше всего на свете боится потерять мужскую силу.
– Ой, шутите, наверное. Ему уже о-го сколько лет!
– И что с того. А ему хоть тресни. А если знающий человек скажет, что книги коммунистические из-за плохой энергетики могут лишить потенции – то, я уверена, испугается ещё как! Тут мы их и вынесем на свалку. Дышать легче станет.
– Неудобно мне в этом участвовать. Давайте так: если батюшка благословит, тогда и поговорим. Возьмите сначала благословение.
– Какое ещё благословение! Батюшку дёргать!
– А вот мы уже и пришли. Ну, до свидания, Анна Владимировна.
– Так что, ничего и не решили?
Приятельница машет в знак прощания.
Дома всё так же, как и до ухода в церковь. Тихо, и только храп мужа.
Анна читает благодарственные молитвы после Причастия.
За завтраком
– Сергей, ты вот что, ко мне больше в постель не лезь.
– Это ещё почему?
– Надо повенчаться сначала.
– Одной ногой в гробу, а она… Анька, ты в своём уме, курица безмозглая! Какое венчание ещё?!
– Поэтому и говорю. Пусть я курица, но или венчание организуем – или семейное ложе пойдёт на свалку. Не хотел ты, Сергей, многими десятилетиями по-божески жить, так хоть сейчас, в конце жизненного пути, одумайся. Как к Богу пойдём? Что скажем?
– Ну, какой Бог в гробу?
– Умрёшь, вспомнишь мои слова. Как душа прилетит к Богу, так и узнаешь, что почём. Тело твоё в гробу останется, а душу Бог в ад пошлёт, к блудникам. А я не хочу туда. Уже сколько твержу: в не венчанном браке – это равнозначно тому, что в блуде.
– Так ты, значит, действительно всерьёз. Ох, насмешила… Ну, повенчаемся, а потом что? Неужто изменится что-то? Какой смысл? А ежели тебя одной мне не хватает?
– Тьфу!… Пока не повенчаемся, в постель не пущу. Хватит, что по несколько раз с меня не слазил за ночь.
Муж смеётся. Уходит к телевизору.
Ночью скребётся.
– Нет! – говорит Анна.
– Открой. Напридумывала – ишь, на запоры позакрывалась. Или разлюбила, дура?
Она демонстративно подхрапывает. Муж чертыхается. Включает на полную телевизор. Анна затыкает уши ватой. Повторяет Иисусову молитву. Дремлет.
Через две недели муж даёт Анне согласие:
– Но чтобы ни один из наших коммунистов не узнал.
– А я думала, они перемёрли.
– Не важно. Чтобы никто не пронюхал.
На венчание он надел белую рубашку, парадный костюм с юбилейной медалью Ленина. В церкви, как и пообещал старикам настоятель, – пусто. Дверь за ними на замок закрыли.
После венчания шли по городу под руку.
Сергей ущипнул Анну:
– А теперь обещанная ночь молодожёнов!
Но вышло не так, как хотелось Сергею Поликарповичу. Вместо супружеского ложа на больничной койке оказался. А случилось вот что.
Поругался Сергей Поликарпович с женой за праздничным ужином: на идеологической почве – из-за Ленина со Сталиным.
Анна потребовала убрать портреты партийных богов из мужниной спальни, и вдобавок очередной ультиматум выдвинула.
– Мы как никак – обвенчанные! А это с атеистическим коммунизмом несовместимо. Иначе, – говорит, – никакой «ночи молодожёнов».
– Ну, ты и язва, – возмутился Сергей Поликарпович. – Всё тебе мало. Прямо старуха из «разбитого корыта».
Так рассердился, ну прямо не знал, чем досадить. А тут под рукой керогаз горит. Керогаз хороший, Сергей Поликарпович в своё время с ним принципиально расставаться не пожелал, вопреки прогрессу и газификации страны. Для Сергея Поликарповича керогаз – это память о советском прошлом. Можно сказать, память о Сталине. Государственная реликвия семейного масштаба.