Монета встанет на ребро
Шрифт:
Размечталась, ведьма!!! "И вечный бой, и покой нам только снится!" Перехлеста никто - даже комиссия!
– не отменял, так что о шкуре и праведном сне можно было с чистой совестью забыть. А вот касаемо бадьи… В конце концов, человек я - или нет? Имею я право принять ванну в награду за те измывательства, коим подверглась со стороны комиссии?
"Нет. И ещё раз нет", - последовательно ответил въедливый голосок разума.
– "Но ты всё равно примешь. И кто над кем больше измывался - это ещё вопрос!"
Я не без внутреннего удовлетворения пополам со злорадством
Баню, располагающуюся в цокольном этаже и пользующуюся заслуженным уважением среди учащихся (в отличие от лекций и практических занятий, там посещаемость была стопроцентная), я категорически не любила ещё со времен бесшабашного вагантства. Никогда не находила удовольствия в том, чтобы "пропотеть до костей" и с разбегу с визгом нырнуть в бочку с ледяной водой, а потом вымыться всё в той же жаре, смывая мыльные разводы пополам водой из кувшина, пополам заново выступающим на коже потом. Ну и что толку с того мытья?!
Но если десять лет студенческой жизни приходилось мириться с подобными методами гигиены, ибо альтернативы не наблюдалось, то, вновь обосновавшись в Храме уже в роли Хранящей, я решительно разорвала всякие отношения с березовыми вениками, сосновыми кадками и железными ведрами, из коих ты, вроде бы зачерпываешь тепленькую водичку, а на спину льется крутой кипяток!
Подманив однажды упрямых домовят, я договорилась с ними о разумной плате (семь золотых в месяц), за которую буду избавлена от банно-веничных мытарств, и те охотно приняли на себя обязанности по обеспечению капризной меня дубовой бадьёй, горячей водой и прочими удовольствиями. Вот и сейчас два появившихся домовенка и три шишиморы уставились на меня подобострастно-вопросительным взглядом.
– Ку-пать-ся, - медленно и четко произнесла я. В принципе, нашей речи домовята не понимают, но отдельные слова вполне способны выучить.
Домовые тут же материализовали посреди комнаты огромную, в квадратную сажень площадью, бадью и принялись наполнять её горячей водой (эти бесенята обладают зачатками магии и довольно успешно используют простейшие умения с максимальной выгодой для себя), а шишиморы, суетливо загомонив, принялись стягивать с меня плащ, расшнуровывать корсет и снимать сапоги.
Наскоро зачаровав дверь от всех непрошеных гостей, я с блаженным вздохом опустилась в густо приправленную эфирными маслами воду и уселась на специальную приступочку, опустив голову на торопливо подложенную шишиморой подушку. Вот оно - счастье…
Вода, подчиняясь ленивому мысленному призыву, легко обтекала пальцы, широкими обручами завихрялась вкруг запястий и сталкивалась множеством мелких течений напротив сердца, повторяя и выравнивая движение энергетических потоков и снимая напряжение с перетружденных мышц.
Домовята тактично исчезли, а шишиморы, благоговейно притихнув на пару минут поначалу, вскоре развели бурную деятельность по моему омовению. Одна взобралась на притащенный невесть откуда стул и принялась массировать мне плечи и шею, то и дело поливая кожу чем-то скользким, но одурительно пахнущим - то ли жидким мылом, то ли ароматическим маслом. Другая распустила по поверхности воды дюжину розовых лепестков, не приносивших ни какого проку, кроме эстетического удовольствия, но зело любимых мной. Третья, попросив положить одну ногу на бортик бадьи, занялась растиранием, разминанием и лечением измученных ступней, то и дело лопоча что-то по-своему. Наверняка ругала за привычку ходить или на шпильках, зарабатывая себе отеки, или босиком, размохрачивая кожу и рискуя зацепить где-нибудь осколок бутылки.
Я закрыла глаза и впала в блаженный полутранс…
Резкая трель принявшего запрос кристалла, выведшая меня из сладкой летаргии, удостоилась крепкого ругательства и мрачного:
– Идите все к лешему!!!
Но услужливая шишимора уже тащила ко мне искрящийся изумруд, бережно сжимая его в мягких руках, так что пришлось со страдальческим вздохом щелкнуть по нему ногтем и тоном, не обещающим ничего хорошего, вопросить:
– Ну и кому чего надо?
– Корвин, если ты не возражаешь, - бодро отрапортовали с той стороны.
– И чего ж тебе надобно, старче?
– вздохнула я, снова прикрывая глаза и позволяя шишиморе легкими невесомыми движениями накладывать маску на лицо.
– Как?! А Перехлёст?
– обиженно отозвался кристалл.
– Будет тебе Перехлёст. А я-то тут причем?
– Так… Пора уже!
– Если тебе уже пора - иди празднуй, - раздраженно отозвалась я, пряча одну ногу под воду и доставая другую.
– А ты?
– тупо спросил кристалл.
– А я раньше полуночи никуда не пойду. У нас что: Перехлёст - или детский сад на выезде?! Может, утренник устроим?
– Ну… Ладно.
– Ладно - в смысле, ты согласен на утренник?
– веселилась я.
– В смысле, ждем тебя до полуночи, - расхохотались с той стороны.
– А потом идем ломать дверь. Кстати, нас до сих пор двенадцать. Ты никого не нашла?
Я, с сомнением закусив губу, осторожно ответила:
– Думаю, нашла…
– Вот и чудесно, - обрадовался кристалл, не услышав в искаженном связью голосе нерешительных ноток.
– Тогда до полуночи.
– До полуночи, - я с облегчением разорвала зеленоватую связь и послушно наклонила голову, чтобы шишиморе было удобнее лить на волосы воду из кувшина.
Часы били половину двенадцатого. Третья чашка приправленного ромом чая закончилась, отточенное перо и чернила были под рукой, призывно чистый свиток белел перед глазами, а вдохновения всё не наблюдалось.
– Вот возьми да подай ему отчет к утру! Командовать-то легко, а вот если не идет текст?
– обиженно ворчала себе под нос Тилорь.
Ворчала, впрочем, без особого энтузиазма: просьбу написать отчет за ночь она предвидела ещё утром, да и заняться было больше нечем. Но что она может написать? "Здравствуйте, мне очень понравилось в Срединном Храме, дайте мне в отпуск - я хочу пожить там хотя бы с неделю"?! Смешно. Но ничего больше в голову не лезло, а такое, пусть это и правда, Гридъяра категорически не устроит - в этом и вся загвоздка.