Монета желаний
Шрифт:
Он хотел любви той женщины, которую бы сам выбрал, не по длине ног, цвету волос или форме носа, а… по тому огню, что у нее в сердце, по тому ее глубоко внутреннему, затаенному и интимному, что может в ней откликнуться навстречу его любви. Чтобы она никогда не отвернулась бы от него из-за корысти или выгоды, чтобы она все могла понять, все простить: даже если он когда-нибудь окажется страшно виноват перед ней. Чтобы она дала ему еще один шанс. И еще он хотел потерять голову, испытать это сполна, до смертельной истомы, до последнего, безумного предела…
По сути,
Кириллу же хотелось женщину с желаниями туманными, как неведомые, полные свежести и тропических запахов дали. Чтобы она хотела…
Чего могла бы хотеть такая женщина?
Стать ее мужчиной будет непросто. Но Кирилл всегда любил решать трудные задачи. Придется угадывать желания женщины, чтобы быть ее возлюбленным, единственным, ее героем. Именно этого – тайны, непредсказуемости, темной, неистовой страсти – он хотел и не мог ни в ком отыскать. Может быть, та женщина, из «Охотника»… Ему вдруг захотелось, чтобы она оказалась тут, рядом с ним, в его квартире, в темноте, наполненной отблесками серебряного света и шуршания снега за окном…
Кирилл с трудом встал, нашел в блокноте ее телефон, набрал номер. Рука слегка дрожала. Черт! Неужели он волнуется?
– Алло!
Какой у нее глуховатый, низкий голос! Как с далекого острова, затерянного в океане.
– Здравствуйте, это Кирилл!
На том конце связи воцарилось молчание.
– Мы с вами вчера познакомились в «Охотнике». Помните?
– Да.
Женщина оказалась на редкость немногословной. В ее голосе чувствовалось что-то непонятное, то ли скрытая тревога, то ли сдерживаемое волнение.
– У меня не совсем обычная просьба… – начал Кирилл.
– Какая?
– Не могли бы вы сейчас ко мне приехать? Видите ли, я живу один, а… В общем, вчера со мной произошло неприятное происшествие. Кто-то напал на меня…
Кирилл торопился, объяснял, как он ужасно себя чувствует, почему Клавдия должна приехать к нему. Она молча слушала.
– Вы знаете, который час? – наконец спросила она.
Он не знал. Кирилл Дубровин потерял счет времени. Оказывается, и такое с ним впервые. Что-нибудь всегда происходит впервые – любовь, например. Часы показывали три часа утра. За окном падал и падал снег. В свете фонаря деревья, покрытые белыми хлопьями, казались сказочными видениями.
– Простите меня, – сказал Кирилл. – Я действительно не знал, что сейчас ночь. Мне очень захотелось увидеться с вами, и я забыл о вежливости. Честно говоря, я обо всем забыл. И я не совсем хорошо себя чувствую. Вы приедете?
– Нет.
– Нет?! – Кирилл не ожидал, что она откажется. Он не допускал такого. И тем не менее…
– Не сейчас. – Ее голос немного смягчился. – Утром. Если я сочту это возможным.
– Я буду ждать! – воскликнул он.
– Диктуйте адрес.
Кирилл Дубровин не узнавал сам себя. Это было на него не похоже. Во-первых, ему не нравились женщины старше двадцати пяти. Во-вторых, ему не нравились зануды. А эта, по всей видимости, настоящая зануда. «Если сочту возможным…» Тьфу! Зачем она ему
Кирилл долго изощрялся, придумывая о Клавдии одну нелепицу за другой, то злясь на себя, то радуясь собственной находчивости. Но одно оставалось неизменным: его интерес к Клавдии и желание встретиться с ней. Он негодовал, возмущался собой и сердился на себя, в глубине души твердо зная, что если она сегодня утром не приедет к нему, то он поедет к ней сам, не далее как завтра, не дожидаясь, пока сойдут синяки.
Клавдия была в растерянности. Что это? Ее мечты не могли так быстро осуществиться! Не успели они с Кириллом расстаться, как он уже звонит. Если быть честной, то она даже и не ждала звонка от него.
Телефон прервал ее смутный, взволнованный сон, перепугал до смерти. Вдруг это снова Гридин со своими расспросами? Она посмотрела на часы и еще больше испугалась. Спросонья не сразу поняла, кто звонит. Кирилл? Какой Кирилл? Вчера в «Охотнике»? Не может быть! Он хочет, чтобы она приехала?!
Наверное, это все-таки связано с Викой. Вдруг этот Кирилл – убийца, который выследил ее, а теперь хочет уничтожить, как нежеланного свидетеля? Вот и прикидывается то избитым, то больным, то влюбленным? Конечно, теперь он на все пойдет, чтобы обезопасить себя! А она… глупая, доверчивая, как безмозглая овечка, поедет к нему домой, прямо в логово опасного, кровожадного зверя. Никто даже не узнает, куда она делась! Никому не придет в голову искать ее там, в Неопалимовском переулке…
Воображение Клавдии рисовало одну сцену страшнее другой. Вот Кирилл набрасывается на нее с огромным ножом, всюду брызгает кровь, стекает по кафелю… Почему по кафелю? Вот он тащит под покровом ночи ее тело в целлофановом мешке на помойку, кидает в грязный, вонючий контейнер… Бр-р-р! Вот он расчленяет труп и спускает его по частям в унитаз. Вот он…
– Боже, я так с ума сойду до утра! – остановила себя Клавдия.
Она внезапно поняла, что очень хочет поехать к Кириллу, несмотря на все, что думает сейчас о нем. Что, пожалуй, она рискнет, а там… будь что будет! В конце концов, ей почти нечего терять в этой наскучившей жизни. А так хоть какое-то, да приключение. Может, он и не убийца вовсе, этот Кирилл! С чего она этакое выдумала? И зачем ему ее убивать? Что она видела? Ничего! И никого! Ей даже рассказать нечего, потому что она ничего не знает! Что за дуреха! Это все мама. Вечно стращала ее чем ни попадя, а страх – он заразнее гриппа, от него люди делаются как сумасшедшие. Наверное, она сейчас именно так и выглядит.
Человека избили какие-то хулиганы, он лежит больной, беспомощный, просит ее приехать, а она… Нагородила такой чуши, что подумать страшно, не то что рассказать кому-то!
«А почему он позвонил мне? – спохватилась Клава. – У него что, ни родных, ни знакомых больше нет во всем городе? Мы вчера только познакомились. Какая может быть езда ночью, в квартиру к одинокому мужчине?»
От этих мыслей мозги Клавдии, что называется, «встали дыбом». Она не могла больше лежать на диване, вскочила и побежала на кухню пить пустырник. С ужасом она перебирала в уме все детали вчерашнего вечера, проведенного в «Охотнике», упрекая себя в беспечности, в неожиданно вспыхнувшей жажде разврата и дешевых приключений. Что хотела, то и получила! А как же иначе?