Монгол. Черный снег
Шрифт:
Её слова разрывают меня на части. Я отталкиваю её, делаю шаг назад, чувствуя, как моё дыхание становится рваным. Чёртова девчонка. Я отворачиваюсь от неё, снова смотрю в окно. Мне нужно что-то, за что можно зацепиться. Что-то, что отвлечёт меня от неё, от этих проклятых мыслей, которые разрывают мой мозг.
— Я не хочу, чтобы ты была здесь, — говорю я, и мой голос глухой, как у человека, которого ломают. – ты ошибаешься!
— А я не хочу уходить, — тихо отвечает она, и в её словах звучит нечто большее, чем просто упрямство. В них есть
– Никогда не говори никогда!
Моя голова гудит от боли и напряжения. Я чувствую, как весь этот разговор разрывает меня на части. Я не хочу больше слышать её голос. Я не хочу больше чувствовать её присутствие. И всё же... чёрт, я не могу выкинуть её из головы. Она въелась в меня, как яд. Каждый её взгляд, каждое слово остаётся шрамом на моей душе. И я не могу избавиться от этого.
Я слышу, как она делает шаг ближе, слышу её дыхание, которое становится тяжёлым, но всё ещё тихим.
— Он…твой друг. Он сказал, что я делаю тебя слабым. Нет, — говорит она, её голос звучит твёрдо, как будто она знает что-то, чего не знаю я. — Я не делаю тебя слабым. Ты просто боишься быть сильным по-настоящему.
Эти слова отдают эхом в моей голове. Я не понимаю, что она имеет в виду. Как можно бояться быть сильным? Я всегда был сильным. С самого детства я учился быть хищником. Учился убивать, учился прятать свои чувства, учился оставаться холодным. Это и есть сила. Это и есть жизнь.
Но она... эта девчонка... она видит что-то другое. И это сводит меня с ума.
Я слышу, как она делает ещё один шаг, и её рука осторожно касается моей руки. Это прикосновение обжигает меня, как огонь. Я сжимаю кулаки, чтобы не сорваться. Резко отнимаю руку. Ко мне нельзя прикасаться! Никому!
— Ты можешь выгнать меня, если хочешь, — шепчет она, её голос звучит так, будто она знает, что я этого не сделаю. — Но я всё равно вернусь. Потому что ты не хочешь быть один.
Её слова заставляют меня вздрогнуть. Я резко оборачиваюсь, и наши глаза встречаются. Её взгляд пронизывает меня, как лезвие, и я чувствую, как она видит меня насквозь. Это непереносимо.
– Иди к себе. Разговор окончен.
Кивает и покорно уходит.
Я падаю на кровать, чувствуя, как меня накрывает волна усталости. Закрываю глаза, но её образ не исчезает. Она всё ещё здесь. Всё ещё рядом. И я знаю, что не смогу избавиться от неё. Не смогу выгнать её из своей жизни. Потому что я слишком глубоко увяз в этой чёртовой связи, которую не понимаю.
И, чёрт побери, она права. Я боюсь этого.
Глава 10
Тамир
Я всегда знал, что однажды найду его. Это было вопросом времени. И я был готов. Ждал этого момента, как ждут войны. Спокойно, хладнокровно, без лишних эмоций. Я знал, что он скрывался. Урод, который избивал свою дочь, запирал её в тёмном подвале,
Он даже не понял, что я здесь. Сидел, сгорбившись на старом, обшарпанном кресле, с бутылкой дешёвого алкоголя в руке. Его лицо опухшее, сине-фиолетовое от побоев казалось тоже опухшим как и его глаза. Но хуже всего был его взгляд — пустой, мёртвый, как у зомби. В этот момент я не почувствовал ничего. Ни капли сочувствия. Ни тени сомнения. Это был мертвец, который ещё дышал. Но не долго.
— Кто ты? — пробормотал он, заметив моё присутствие. В его голосе не было страха, только равнодушие. Как будто он знал, что конец близок, но не хотел ничего делать.
— Тот, кто пришёл за тобой, — спокойно сказал я, закрывая дверь за собой.
Он хмыкнул, как будто мои слова были чем-то, что его даже развеселило. Но это длилось недолго. Я подошёл ближе, и тогда его лицо исказилось. Он увидел что-то в моих глазах. Что-то, что он не мог понять. Но он знал, что это что-то опасное. Его дрожащая рука потянулась к бутылке на столе, но я выбил её прежде, чем он успел дотронуться до стекла.
— Ты знаешь, кто я? — спросил я тихо, но в моих словах чувствовалась угроза.
Его глаза расширились, как у крысы, загнанной в угол. Он не знал, кто я, но догадывался, что пришёл его конец. Я увидел, как на его лице промелькнула паника. Он попытался подняться, но его ноги заплелись, и он упал обратно в кресло.
— Что тебе нужно? — пробормотал он, теперь уже с явным страхом в голосе.
— Диана, — сказал я холодно, глядя ему прямо в глаза. — Твоя дочь. Где твоя дочь, ублюдок?
Его лицо побледнело. Он понял, что речь не о деньгах, не о наркотиках, не о каких-то там разборках. Я видел, как его глаза дергаются, пытаясь найти выход, но я был слишком близко. Он не уйдёт. Никогда.
— Что с ней? — спросил он, его голос дрожал. Но в этих словах не было беспокойства, не было отцовской заботы. Лишь страх за свою шкуру. Он не спрашивал о ней, как отец. Он спрашивал о том, что может случиться с ним. Я молчал, смотрел на него, давая ему возможность осознать всю глубину его грехов. Он был дрянью. Человеком, который никогда не должен был стать отцом. Человеком, который заслуживал только одного — медленной и мучительной смерти.
— Ты продал её, — тихо сказал я, мои слова были ледяными, как удар ножа. — Ты предал свою собственную дочь за дозу. Ты отдал её этим ублюдкам, как товар. И за это ты умрёшь.