Монгольские степи. Халхин-Гол

Шопперт Андрей Готлибович

Тут главное правильно подать информацию наверх. И через правильных людей. И тут прямо как по мановению волшебной палочки появляется Мехлис. Грех такой удачей не воспользоваться.

Могут и наградить. А могут Мехлиса наградить, а Брехта расстрелять. Есть о чём подумать.

Истребитель Ки — 27

Событие пятое

Хочешь рассмешить Бога? Расскажи ему о своих планах, набрав в рот гелия.

Ованес Хачатурович Баграмян, ещё когда только появился в отдельном полку имени Иосифа Виссарионовича Сталина,

то сразу попросил называть его Иван Христофорович. Чем уж Христофорович лучше Хачатуровича Брехт тогда разбираться не стал. В СССР в это время чуть не треть населения имена себе с отчествами меняли, и самое интересное, что ЗАГСЫ и прочие конторы, что документы выдавали, эту русификацию только приветствовали. Брехта иногда это коробило, ну, ладно, меняешь ты имя на русское, но вот отчество, немного предательством по отношению к отцу попахивает. Но, Не судите, да не судимы будете. Как там, в евангелии от Матфея сказано: «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить». Тем более, что сам поступил точно так же. Иоган же по первому документу. Был Иван Христофорович на десять лет старше Брехта, даже на одиннадцать почти, и звание полковник получил чуть раньше, и даже был переведён в его полк с очень большой должности — был начальником оперативного отдела штаба армии в Киевском военном округе. Но … В октябре 1936 года во время массовых чисток РККА на него, служившего в «буржуазной армянской армии», был собран компрометирующий материал. Тогда с помощью Микояна и Тухачевского Баграмяна спрятали у Брехта, подальше от Москвы и всяческих чистильщиков. Так с тех пор и командовал отдельным полком, пока Брехт то в Туве аж целым посланником служил, то в Испании воевал, то домой непростой дорогой добирался. При этом назначение было вполне официальное и Брехт, вернувшись к себе в полк, был пока никем. Бригаду ему ещё не дали, даже, где будет эта бригада находиться, и то не сказали. Приехал домой, а дома всё чужое. Ну, в смысле, полк чужой.

В планах у Ивана Яковлевича было забрать Баграмяна вместе с полком к себе в бригаду и поставить на должность начальника штаба этой бригады, тем более, что будущий маршал, насколько Брехт помнил его биографию, боевым командиром и не был, всё время был при штабах. Может, у человека стратегический талант.

В первые часы, когда вернулся, спешил со всех ног, поздоровались, обнялись и Брехт, пообещав через день вернуться, исчез. А вернулся с дыркой в левом плече и с непонятными приказами по чужому полку. Иван Христофорович опять в бутылку не полез. Но пальцем погрозил и сказал, что после операции, в смысле медицинской, ждёт объяснения и вообще нужно поговорить.

Вот уж в свете всех уже свершившихся событий и тех, что должны свершиться в ближайшие часы, поговорить уж точно надо было.

— Иван Яковлевич, — Баграмян красный от жары, и видимо куда-то бегал до этого, обливаясь потом, вошёл палату к Брехту в госпитале, — Как самочувствие? Фу, жара на улице.

Точно, пока в поезде с Киева до Спасска–Дальнего добирались, наступило лето, лето оно везде и всегда разное, но вот тут в Приморье уже неделя, по словам Светлова, стояла невыносимая влажная жара.

Брехту повезло, ну если пулю в плече можно считать везением. Повезло, что стрелял Люшков из полной хрени, что сейчас повсеместно находилась в действующей армии. В стране победившего социализма оружейники, оправившись от революции, стали за каким-то хреном экспериментировать с «Наганом», стремясь приспособить его для специальных целей. Вскоре в 1924 году Тульский оружейный завод кроме производства штатных револьверов образца 1895 года начал изготовление модификации «Нагана» с укороченными рукояткой и стволом, длиной всего 85 мм. Этот компактный револьвер, получивший прозвище «командирский», предназначался в первую очередь для вооружения оперативного состава ОГПУ, НКВД, таможенного управления Наркомвнешторга, где специфика службы требовала скрытного ношения личного оружия. Почему «Наган» не понятно, есть гораздо лучше и пистолеты и револьверы? Даже не так — хуже нет. Уже чего только не напридумывали в

мире. Понятно, что из бракованных стволов от мосинки делали, но поставили же потом этот ствол на ТТ, слизав его с немецкого пистолета. Почему сразу не слизали? Ну, да «Наган» безотказен и неприхотлив, но останавливающая способность его пульки невелика, и калибр мал и ствол короток. Так что, пальнувший в Брехта с двадцати метров, предатель Люшков, особого вреда Ивану Яковлевичу не причинил, плюс на пути пули попался замок портупеи, в общем, пуля только на два сантиметра вошла в плечо и никаких костей там не раздробила. В операционной пулю достали, дырку зашили, дали две таблетки новальгина и отправили в палату. Туда через пару часов, когда Брехт уже успел покемарить, и влетел красный и разгорячённый Иван Христофорович.

В палате тоже было жарко и душно. Брехт помнил из прошлой жизни, что в больницах плановые операции старались делать осенью, когда температура в палатах становилась приемлемой. Такая жара и влажность явно выздоровлению не способствовали.

— Жарко, — согласился с будущим маршалом Брехт.

— Иван Христофорофич, я …

— Подожди, — перебил его Баграмян. — Я получил предписание осенью отправляться в Москву в Академию Генерального Штаба. Учёба два года.

— Нда, это планы рушит. — Брехт, поморщился, попытался поудобнее устроиться на подушках, что целых три штуки ему под спину натолкали, и получил выстрел боли в плечо. — Я ведь думал, получу бригаду и тебя, Иван Христофорович, туда начальником штаба заберу. Жаль. Армяне народ боевой. А тут скоро с Японией точно опять воевать.

Баграмян развёл руками, Типа, ну, чего поделать, приказ есть приказ, а потом хлопнул себя по лбу. Встал, дошёл до окна, поправил штору, чтобы солнечные лучи не проникали в палату.

— Правда, считаешь армян воинственными?

Странный вопрос. Где-то читал Брехт, что маршалов армян было трое и все чуть ли не с одной деревни. Ну, про деревню врут, наверное, но даже сам факт, что трое из малюсенькой Армении стали маршалами уже показатель. Грузин и азербайджанцев, что-то не было среди маршалов.

— Конечно, правда. Жаль не получилось и дальше вместе служить.

— А хочешь, я тебе другого армянина посоветую. Вот он точно тебе подойдёт. Сможешь из Баку его сюда затащить? А я ему письмо напишу прямо сегодня. — Будущий маршал, строго так глянул на Брехта. Понятно, за земляка переживает.

— Почему нет, — Про полковника Катукова сразу вспомнил, но тот на понижение не пойдёт. Зачем ему корпус на бригаду менять.

— Амазасп Хачатурович Бабаджанян — начальника штаба 3-го зенитно-пулемётного полка в Баку.

— Ну, ни хрена себе?! — Брехт даже привстал на кровати, о плече забыв. Прямо чудеса. Был начальником штаба у него один будущий маршал, а теперь будет второй. Этот, если память не изменяет, станет Главным маршалом бронетанковый войск.

— Что? — не расслышал его шёпот Баграмян.

— Говорю, ни хрена себе имечко, привыкать придётся.

— Так что писать? — Махнул рукой Баграмян, — Привыкнешь.

— Пишите, я, как вставать разрешат, с Блюхером созвонюсь. Завтра, надеюсь.

— Вот и замечательно, не пожалеешь. Золотой человек. Ладно, с этим покончено, а теперь объясни мне, Иван Яковлевич, что у меня в полку творится?

Событие шестое

В голове неожиданно послышался сильный грохот. Это начали рушиться грандиозные планы.

Куда тут денешься. Такую тайну не утаить. А если рассказывать правду кусками, то вообще ерунда получится и куча нестыковок, которые приведут к недоверию и непониманию. К тому же, всё-таки, как не крути, а Брехт в этом полку никто и за все его самоуправства спросят именно с Баграмяна. Нет, самого-то тоже, если что — расстреляют, но и Баграмяна тоже. Это, если расстреливать решат большие начальники, если же решать награждать, то тем более, представления на награждения лётчиков и диверсантов писать ведь Ивану Христофоровичу. Должен знать за что.