Монограмма
Шрифт:
Восприятие (санджня) есть пустота, и пустота есть восприятие; пустота не отлична от восприятия, восприятие не отлично от пустоты; все, что есть восприятие, то есть пустота, все, что есть пустота, то есть восприятие. Поистине, восприятие есть пустота.
Воля (санскара) есть пустота, и пустота есть воля; пустота не отлична от воли, воля не отлична от пустоты; все, что есть воля, то есть пустота, все, что есть пустота, то есть воля. Поистине, воля есть пустота.
Сознание (виджняна) есть пустота, и пустота есть сознание; пустота не отлична от сознания, сознание не отлично от пустоты; все,
Так, все дхармы лишены признаков и имеют природу пустоты: они не возникают, ни не возникают, ни рождаются, ни исчезают; ни совершенны, ни несовершенны, ни запятнаны, ни чисты; ни полны, ни неполны, ни множественны, ни едины.
Поэтому в пустоте нет ни формы, ни ощущения, ни восприятия, ни воли, ни сознания. Ни глаза — чтобы видеть, ни уха — чтобы слышать, ни носа — чтобы обонять, ни языка — чтобы вкушать, ни тела — чтобы осязать, ни разума — чтобы познавать. Ни образов — видимых, ни звуков — слышимых, ни запахов — обоняемых, ни вкусов — вкушаемых, ни касаний — осязаемых, ни свойств — познаваемых.
Где нет зрения, там нет объекта зрения, там нет желания зрения — и там нет сознания этого желания; где нет слуха, там нет объекта слуха, там нет желания слуха — и там нет сознания этого желания; где нет обоняния, там нет объекта обоняния, там нет желания обоняния — и там нет сознания этого желания; где нет вкуса, там нет объекта вкуса, там нет желания вкуса — и там нет сознания этого желания; где нет осязания, там нет объекта осязания, там нет желания осязания — и там нет сознания этого желания; где нет разума, там нет объекта разума, там нет желания разума — и там нет сознания этого желания.
Нет ни неведения, ни уничтожения неведения, нет ни смерти, ни уничтожения смерти. Нет Четырех Благородных Истин: ни страдания, ни причины страдания, ни прекращения страдания, ни Пути, ведущего к прекращению страдания. Нет ни Пути, ни не-Пути, ни познания, ни не-познания. Нет ни Мудрости, ни не-Мудрости, ни достижения, ни не-достижения. Нет ни Нирваны, ни сансары, ни достигшего Нирваны, ни достижения ее. Пока человек ищет мудрости, он все еще находится в пределах мудрости, мудрость же находится в пределах сознания, Нирвана же — ни сознание, ни не-сознание.
Все Будды настоящего, прошлого и будущего достигают, достигали и будут достигать высочайшего, чистейшего и совершеннейшего Буддства посредством этой запредельной Праджняпарамиты — величайшего совершенства Мудрости.
Такова сущность этой сокровенной Запредельной Мудрости — Великой Праджняпарамиты Просветления.
Изложена Маха-Праджняпарамита Хридайя Сутра — сутра совершенной сердечной Мудрости».
Воцарилась мертвая тишина. Тихо капала вода в сыром углу кельи. Шуршала в соломе мышь. В узкое оконце, забранное бамбуковой решеткой, пробивался предутренний свет. Начинался рассвет.
— Я передал тебе Дхарму и передаю теперь одеяние, — сказал Пятый патриарх. — Ты стал Шестым патриархом. — И старец набросил на мальчика свое шафрановое одеяние.
Затем патриарх Хун-жэнь вручил Ли Ду глиняную патру для подаяния и бамбуковую трость.
Помолчав немного, Пятый патриарх сказал:
— Теперь иди. Начиная
Ли Ду глубоко поклонился учителю и еще раз поблагодарил его. С грустью он направился к выходу.
— Подожди, мой мальчик, — улыбнулся Пятый патриарх. — Я хочу вернуть тебе свой долг. И хотя я сполна заплатил тебе, возьми эти десять золотых монет за хворост и пошли их своей бедной матери. Она очень нуждается в этом.
И Ли Ду, припав к ногам старца, заплакал.
— Спеши, мой мальчик, — сказал патриарх ласково, гладя Ли Ду по голове. — Уже поют птицы. И помни, что все дхармы изначально пусты.
И Шестой патриарх пустился в дорогу.
К вечеру, когда он спускался к переправе на реке Фучунь, из леса выступили вооруженные палками монахи во главе с Шэнь-сю и потребовали отдать одеяние и патру. Монахи уже давно ждали его у переправы. Они обступали его все теснее, и тогда Ли Ду бросил одежду и патру наземь и сказал:
— Возьмите, если можете.
Шэнь-сю, растолкав братьев, бросился к одежде патриарха, но не смог даже оторвать ее от земли. Не смог и никто другой из монахов.
Тогда, упав на землю, Шэнь-сю стал хватать падшие листья и есть их вместе с землей, причитая и ударяя себя в грудь:
— Позор мне! Великий грех! Мы совершили зло! Мы хотели убить патриарха и завладеть его одеянием и патрой, а не смогли даже поднять их с земли! Горе, горе! Мы совершили зло! Мы пренебрегли добром!
— Поднимись, Шэнь-сю! — сурово сказал Шестой патриарх. — Не пристало монаху, написавшему гатху, убиваться и валяться на земле, точно собаке. Лучше выслушай, что я скажу тебе. Это одеяние и патра — лишь символы духовной власти того, кому они принадлежат, и сами по себе ничего не значат. Поскольку целью твоего пребывания в монастыре, как я надеюсь, является Дхарма, а не эти одежда и патра, то встань с земли и слушай меня. Я, Шестой патриарх, буду говорить.
Перестань думать о добре и зле, постарайся удержать свой разум совершенно пустым. Теперь, когда ты сделал это и не думаешь больше о противоположностях, — какова твоя истинная природа? Свет, который мерцает между этими двумя, — и есть твоя истинная природа, твой истинный разум. Оторвись от любых мыслей, а также от мыслей о не-мыслях, это неправильное применение разума. Думать о добре и зле — это неправильное применение разума. Достигать Просветления или созерцать свою внутреннюю природу — это неправильное применение разума. Стремиться к Буддству или становиться учителем — это неправильное применение разума. Читать сутры или слушать наставления — это неправильное применение разума. Поглощать, выделять, желать, не желать — это неправильное применение разума. Говорить, молчать, внимать, не внимать — это неправильное применение разума. Принимать Дхарму, не принимать Дхарму, утверждать ее, отрицать ее — это неправильное применение разума, ибо Дхарма — это Пустота. Я не произнес ни одного слова Дхармы. Почему? Потому что, как только мы помыслили о Пустоте, — она наполнилась.