Монстр(Дело Йозефа Фритцля)
Шрифт:
Он приносил лекарства, но все они не были прописаны врачами, это были притирания и мази, которые легко можно было купить по всей округе у любого фармацевта, не задававшего лишних вопросов. Самым обычным лекарством служил аспирин, который по иронии судьбы в определенных обстоятельствах может оказаться роковым для здоровья ребенка. Фритцль использовал его как панацею при любых проблемах, возникавших в подземелье. Если аспирин не действовал, значит, дети унаследовали от бабушки аллергию к нему. Феликс и Кирстен, похоже, пострадали больше всех.
На вопрос, хотел ли бы он в конце концов освободить подвальное племя, он сказал: «Я хотел отпустить Элизабет, Керстин, Штефана и
На вопрос, реалистичным ли был этот план, ведь они могли предать его, Фритцль ответил: «Конечно, я надеялся на их молчание. И все же всегда существовал риск, что Элизабет и дети предадут меня. Это случилось намного раньше, чем я ожидал, поскольку проблема с Керстин становилась все серьезнее».
Элизабет сообщила полиции, что у отца было много способов держать их под контролем, но когда Фритцля спросили, как он препятствовал их бегству, он ответил: «Это было просто. И уж точно мне не приходилось прибегать к физическому насилию. Элизабет, Керстин, Штефан и Феликс полностью воспринимали меня как главу семьи и никогда не помышляли напасть на меня. Так или иначе один только я знал код дистанционного управления, который открывал дверь в подвал и закрывал ее».
Он отрицает, будто говорил, что они будут поражены отравляющим газом при попытке к бегству, но допускает: «Жаль, что сказал, что им никогда не пробраться через дверь, потому что иначе случится короткое замыкание и они все погибнут».
На вопрос, хочет ли он умереть, Фритцль ответил: «Нет, теперь я хочу только одного: расплаты за содеянное».
Лесли Перман-Керр, видный британский консультант по психологическим вопросам, живущая и работающая в Сент-Олбэни, считает, что стремление Фритцля к тотальному контролю может корениться в строгой дисциплине, установленной его матерью. Доктор Перман-Керр, которая работала с похитителями и жертвами домогательств, говорит: «У всех людей есть темная сторона, и они способны совершать чудовищные вещи. Обычно мы подавляем нашу темную сторону, ограничивая ее социальными и культурными рамками.
Но общество коррумпируется, и Йозеф располагал слишком большой властью в своей семье, так что никто не осмеливался бросить ему вызов. Он унаследовал от матери строгий и жестокий „нравственный“ кодекс, который давал ему „разрешение“ в отдельных случаях действовать особым образом и „дисциплинировать“ дочь.
К тому же все его отношения с матерью были пронизаны очень сильным сексуальным мотивом. Уверена, что он говорит правду, утверждая, что его либидо вышло из-под контроля… Трудно описать его как сумасшедшего. У него структурированный ум и организованное мышление.
Выражаясь психологическим языком, он словно бы прошел через дверь на свою темную сторону — нечто вроде подвала, где он держал свою дочь и ее детей. Это был мир, в котором причудливое и жестокое стало нормой. Он признает, что то, что он делал, — плохо. Безумие не может оценивать себя со стороны. Он вполне может верить, что любил свою семью в своем извращенном мире».
Адельгейда Кастнер, судебный психолог, которой поручили проверить умственные способности Фритцля, с неохотой говорит о нем, но признает: «Конечно, моим первым впечатлением было, что это абсолютно уникальный случай. Абсолютно. И с тех пор, несмотря на интенсивные поиски, я не нашла ничего сопоставимого. Разумеется, вы можете упомянуть Марка Дютру, который держал девочек у себя в подвале и насиловал их. Но все-таки мне кажется, это совершенно уникальный случай.
Я не могу разглашать детали своих бесед с Йозефом Фритцлем, скажу только, что я всегда начинаю любое профессиональное обследование с нейтральной, и одновременно профессиональной, точки зрения. Не мое дело судить. Я начинаю каждый новый разговор вежливо и предупредительно, ожидая того же от своего собеседника, кем бы он ни был.
Если мои рекомендации не совпадут с тем, чего ожидает общество, меня это совершенно не волнует. Переживать из-за этого не моя работа».
Доктор Кастнер говорит, что должна завоевать доверие Йозефа Фритцля, чтобы многосторонне и точно определить его умственное состояние: «Он не очень-то охотно раскрывает свои подспудные мысли и чувства, хотя я и подхожу к нему очень осторожно, с тщательно выверенной стратегией. Для меня действительно важно разговаривать с преступником наедине. Я не вдаюсь в подробности собственной жизни, но допускаю себе замечания — ну, например, что сегодня очень напряженное движение или дождливая погода. Я разделяю свою личную жизнь и работу. Это само собой разумеется.
Преступное нападение обычно является кульминацией в развитии личности. За многими преступниками стоят очень невеселые истории. Это не означает, что они не должны понести наказания за свои преступления. Крайне редки случаи, когда люди, совершившие какой- то проступок, действительно представляются себе плохими.
Один так и стоит у меня перед глазами; это был человек из Граца, у которого были кровосмесительные отношения с сестрой, и у них родилось несколько детей. Между тем у сестры появились новые отношения, и она родила от другого человека, после чего инцест продолжался. Со временем у брата появилась настоящая ненависть к генетически чужому ребенку, на которого он обрушил потоки издевательств. Он чуть было не забил ребенка до смерти, и тот прожил еще три дня, лежа в постели и скуля от боли. Наконец мужчине по горло надоели стоны, он привязал ребенка вместе с грузом камней к раме своего велосипеда и швырнул в реку. Это было самое ужасное, что мне приходилось расследовать».
На вопрос, согласна ли она с заявлением адвоката, что он хотел бы узнать настоящего Йозефа Фритцля, а не монстра, изображенного в прессе, она ответила: «Меня никогда не просили обследовать монстров».
10
Последствия
Прошлое — чужая страна: там все ведут себя иначе.
Австрия должна прийти в себя. Страна обязана заняться последствиями дела Фритцля. Хотя всем уже ясно, что он больше никогда в жизни не построит другую подвальную камеру и остаток дней проведет либо в тюрьме, либо в закрытом психиатрическом заведении, Австрия, как это ни болезненно, вынуждена признать свою роль супервдохновителя подобных преступлений.
Амштеттенское дело, превосходящее эпопею Наташи Кампуш, создало впечатление, что альпийское государство не столько родина красоты и культуры, сколько земля, населенная людьми, которые запирают девочек в подвалах. Такие монстры, как Фритцль, подвергают жертв надругательствам, в то время как их соседи не обращают внимания на тревожные признаки и неприглядную правду, потому что не хотят впутываться. Самодовольные и чопорные власти, равно как и буржуазно респектабельные обыватели, скрывают ужасную правду об истинном положении дел.