Монстр с нежным сердцем
Шрифт:
— Извини, Гарри, папа занят — только что принял костерост, так как сломал ногу и руку. Так что я за него… — увидел поднятые брови и дополнил: — То есть не он сам сломал, а мама его к кому-то в телевизоре приревновала, причем так быстро и страстно, что мы с папой не успели понять, к кому.
Хмыкнув, Гарри кивнул на бар через дорогу:
— Фенрир там. Надо взять его быстро и осторожно. Он очень опасен даже в человеческом виде, может напасть, поэтому постарайтесь не попасть ему в зубы. Морион, — обратился он к фестралу, — займи позицию где-нибудь сверху. Будет уходить — не дай ему сбежать. А если понадобиться — убей. Так, а теперь надо бы выманить людей на улицу, будет
— С этим я справлюсь, — улыбнулся Коломбо. — Ждите здесь.
И маленький, совсем не спортивного вида человек в нелепом бежевом плаще семенящей походкой пересек улицу и скрылся в баре. С минуту ничего не происходило, улица была тиха и безмятежна. А потом… Чье-то тело ударилось о дверь, затем второе, третье, и вот уже паникующая толпа вынесла наружу двери и окна, выломилась на улицу и рассеялась во все стороны. Запоздало заверещала сирена пожарной тревоги, наддавая жару. Казалось бы, в такой давке бесполезно кого-то искать и хватать. Джон бы точно не справился, но Гарри же, кроме него, ещё фестрала с урсолаком пригласил, а у тех отличный нюх…
Глухо взрыкнув, поднялся над толпой трехметровый бурый медведь, носом и глазами вмиг выцелив добычу — высокого бомжеватого типа с нечеловеческими чертами лица.
— Твою мать… и вправду оборотень! — ахнул потрясенный Джон, выхватывая палочку. Он до последнего не верил в маггла-ликантропа.
Видя, что окружен, Фенрир пришел в ярость. Его намерения были настоль очевидны, что Гарри выругался, бросаясь наперерез, чтобы не дать оборотню устроить резню… Но его опередила Морион, упав сверху невидимым Роком. Раздвоенные копыта намертво припечатали Фенрира к асфальту, а когти крыла угрожающе замерли возле самой яремной вены на шее, обещая быструю и верную смерть, если он рыпнется. Бернар вернул себе человеческую внешность, чтобы помочь Джону повязать нежданную находку. Надо было видеть лицо Джона, с которым он надевал на Фенрира антимагические наручники — с таким недоуменным недоверием смотрел на пойманного преступника. Ну да, он же не смотрел телевизоров и не видел фильмов про ночных тварей, а магглы их очень много сняли, причем ни один оборотень при этом не являлся волшебником. Насколько Гарри помнил, они все были одержимыми людьми. Да и вообще, ликантропия свойственна как раз обычным людям, благодаря чему простой человек обретает сверхъестественные силы и мощь и иногда даже получает дар обращения в зверя. Потому-то оборотней и боятся… Особенно вот таких, одержимых луной и жаждой убийства.
Проследив взглядом за Джоном и Бернаром, сопровождающих Фенрира к полицейскому автомобилю, Гарри глубоко вздохнул — вот и всё, не будет в школе больного ликантропией Римуса Люпина, теперь там будет учиться нормальный, здоровый и веселый ребёнок. Рядом смущенно затоптался маленький лейтенант, и Гарри с интересом взглянул на него.
— Что вы такое сказали в баре, лейтенант Коломбо?
— О, да ничего особенного. Просто спросил, не проползал ли тут мой домашний крякозябр…
— Кто? — с изумлением переспросил Гарри, во все глаза взирая на невозможного человека.
— Я тоже не знаю, кто, но название показалось достаточно грозным, — невинно улыбнулся Коломбо. — Главное, как можно озабоченней заглядывать под столы и тихонько шептать: «ко мне, маленький проказник, пока никто не умер от твоего укуса». Я успел обойти почти весь зал, прежде чем кто-то спросил, кого я ищу, а уж после моего вопроса всем хватило ума сопоставить крякозябру со смертельным укусом какой-то ядовитой твари.
К концу рассказа Гарри весь ухохотался, вытирая счастливые слезы — ай да Коломбо! Только он способен
— Ловко вы людей на улицу выманили. Обычно устраивают легкое задымление помещения и кричат: «Пожар, пожар, спасайтесь!», а у вас всё по-другому.
— До союза магии и науки это сработало бы, но не сейчас, когда пожар не то что невозможно устроить, но и вообще замыслить, — добродушно ответил Фрэнк Коломбо, согрел Гарри благодарным взглядом и добавил: — Вы себе представить не можете, как это здорово — работать с четырехколесным напарником. Раньше-то машина была всего лишь машиной, а теперь это настоящий преданный друг. Весьма удобный в плане эксплуатации и долговечный: поломался — не беда, можно починить, колеса там поменять, стекло заменить… Одно точно — хоронить такого друга не придется.
Гарри с любопытством оглядел капот с круглыми фарами и задумался — тоже, что ли, машину завести? А то лошадей что-то уж больно терять… Коломбо словно прочитал его мысли и осуждающе покачал головой.
— Слышал о вашей утрате, господин де Нели. Позволите дать вам совет? — дождался сумрачного кивка Гарри и продолжил: — Дайте счастливую жизнь ещё одной лошади. А потом ещё одной и ещё, пока хватит ваших сил. Просто помните: вы тот человек, который способен подарить лошади хорошую добрую жизнь. Подумайте о том, какими счастливыми были ваши кони, и о том, как осчастливить ещё стольких же.
Гарри был просто очень впечатлен житейской мудростью американского полицейского, настолько, что даже склонил голову.
— Сердечно благодарю вас, Коломбо. Именно так я и поступлю: возьму на воспитание маленького жеребёнка, пусть он смолоду будет счастлив и горд от дружбы со мной.
— Рад был помочь, — улыбнулся Фрэнк и с любопытством наклонил голову набок. — А скажите, как выглядит телесный Патронус? Я только слышал, что они похожи на животных, сам видел только голосовые послания — серебристые облачка. Не покажете ли мне? Других знакомых волшебников как-то неохота просить, а с вами я чувствую себя своим.
Гарри озабоченно закусил губу, попав внезапно в свою собственную ловушку. Дело в том, что он никогда не вызывал своего оленя, обходясь малым — ни к чему не обязывающим бестелесным Патронусом в форме серебристой дымки, что было куда проще и менее энергозатратно: сотворил фон, надиктовал сообщение, отправил адресату и всё, и никаких счастливых мгновений не надо вспоминать для создания полноценного телесного Патронуса. Но этот славный лейтенант так искренне заглядывал в глаза и с такой детской непосредственностью ждал, что у Гарри духу не достало возразить ему. Снова вынув палочку, он взмахнул ею, вызывая в памяти самое любимое свое воспоминание — день в лесу во время единения с отцом и сыном.
— Экспекто Патронум!
Лев. Не серебристо-прозрачный, но теплый, золотистый, с платиновым отливом. Соткался из кончика палочки и встал перед Гарри, родной-родной, со знакомыми отцовскими морщинками на львином лике. Европейский лев — символ друидов, знак сверхнадежности и доверия, силы и мудрости… Господи… Гарри с трудом проглотил возникший в горле комок. Одно знакомство с Коломбо, и столько нового он о себе узнал.
— Он великолепен, Гарри! — с благодарностью воскликнул Фрэнк, отважно протягивая руку и касаясь львиной морды. — И теплый такой!.. Нежно-бархатистый… Спасибо, Гарри, я навсегда запомню это.