Монстр
Шрифт:
— Я не посмею? — спросил он, кончики его среднего и безымянного пальцев были в опасной близости от того, чтобы поиграть с материалом моих трусиков поверх штанов для йоги. — Хотя мне и не придется этого делать, — сказал он, скривив губы, — если ты признаешься в этом.
Я с трудом сглотнула, одновременно возбужденная и напуганная тем, что он… видит меня насквозь. Но также и в абсолютном ужасе от перспективы признаться, что я была возбуждена. — Признаться в чем? — спросила я.
— Признайся, что твоя киска мокрая от того, что я просто
Просто. Просто?
Это было не просто.
Я была почти уверена, что мир свернул со своей оси на время этого поцелуя.
— Хотя можешь не говорить, второй вариант нравится мне больше, — сказал он, его рука скользнула к поясу моих штанов.
Черт возьми.
Хорошо.
Мне нужно было все это прекратить.
Потому что, если его рука залезет мне в штаны…
Нет.
Я не позволю себе думать об этом.
Потому что, если мой разум отправится туда, я была почти уверена, что хотела бы, чтобы его рука отправилась, ну, туда.
Я почувствовала, как мои щеки запылали, зная, что они становятся свекольно-красными. Мои глаза оторвались от его. Я могла бы это сказать. У меня был рот, как у моряка. Я могла бы выдавить из себя эти слова. Я просто не могла смотреть на него, пока делала это. Я почувствовала, что наклоняюсь вперед, слегка ударяясь лбом о его грудь.
— Я мокрая от твоих поцелуев, — вырвалось у меня с сдавленным хрипом, но я выдавила это.
Его рука соскользнула с моего пояса, и, к моему огромному облегчению, он не засмеялся. Он не ткнул меня в это носом.
Он поднял руку вверх по моему позвоночнику, пока не остановился на затылке, задержавшись там на секунду, сжимая, а затем отпуская меня.
— Хорошо. Давай сходим к Малликам.
А потом он отстранился, и он двинулся к двери, даже не потрудившись посмотреть, следую ли я за ним. И, не имея особого выбора, я пошла за ним.
— Эм, Брейкер, — попыталась я, добравшись до верхней площадки.
— Да? — спросил он, двигаясь дальше.
— У меня нет никакой обуви.
Он резко повернул голову ко мне, опускаясь к моим ногам, где его (я предполагала, что это были его) огромные носки поглотили мои ноги. — Точно, — сказал он, направляясь к двери. — Я сейчас вернусь.
— Ах… ты просто оставишь меня здесь? Не запертой?
Он обернулся, одарив меня легкой улыбкой. — Ты не слишком хотела быть запертой, когда меня не было рядом.
— Так ты просто собираешься… доверить мне остаться здесь?
— Тебе есть куда пойти, чтобы Лекс не смог до тебя добраться?
В его словах был смысл.
Он кивнул мне и вышел в дверь.
Оставшись одна, я думала о том, чтобы убежать. Я не была незабываемой девушкой. Я была средней во многих отношениях. Я могла бы проскользнуть в толпу и исчезнуть. Я могла бы куда-нибудь уехать. Залечь на дно. Прекратить появляться в сети, чтобы у меня не было следов. Принять новую личность.
Но, честно говоря, каковы были шансы, что я смогу отказаться от единственного,
Если бы я сбежала, я бы все равно попыталась его прикончить. И он найдет меня. И в следующий раз у меня не будет такого другого (большого, массивного, плохого парня), кто явно хотел бы мне помочь. Или достать мне героин, чтобы я покончила с собой.
Я даже не знаю, где достать героин.
Ну, это частично неправда.
Я знала, где его взять.
Проблема заключалась в том, что все места, где его можно было достать, принадлежали людям, которыми Лекс, так или иначе, владел.
Я глубоко вздохнула, снова натянула капюшон, спрятала лицо в его глубине и подошла к окну, чтобы выглянуть наружу. На улице не было ни одной машины Лекса. У него было четыре разных, которыми пользовались его ребята из службы наблюдения. Ранняя модель «Форда», похожая на старую полицейскую машину, блестящий серебристый «Мерседес» последней модели, типичный оранжевый хэтчбек (прим.перев.: Хэтчбек — это довольно популярный в наше время тип кузова, который уже давно является серьезным конкурентом седана. Слово «хэтчбек» образовано от двух английских слов «hatch» — люк и «back» — сзади) подростка и потрепанный синий пикап. Машины для любого района.
Но все, что я могла увидеть на улице — это толпящихся людей. В основном подростки, явно прогуливающие школу. В машинах, которые стояли вокруг, внутри никого не было.
Лекс не следил за Брейкером?
Это было неправильно.
Что-то было не так…
— У меня не было твоего размера, — сказал Брейкер, входя с обувной коробкой в руках. — Но это должно подойти в любом случае. Если только у тебя ноги не мужские, — сказал он, открывая крышку коробки и доставая пару выцветших коричневых армейских ботинок. Новые, но они выглядели старыми.
Они могли бы подойти мне.
— У меня восьмой, — сказала я, наблюдая, как он движется ко мне, ставя ботинки рядом с моими ногами.
— Это девятка. С ними все должно быть в порядке.
С этими словами я скользнула в ботинки и с некоторым удивлением наблюдала, как он зашнуровывал их для меня.
Я не помню, чтобы кто-то завязывал мне шнурки.
На самом деле, я помню о своих ботинках, только когда стала почти подростком, с ремешками на липучках. Я даже никогда не видела, чтобы моя мать склонялась над моими ногами, когда я росла.
Он встал, и я выскользнула из его огромных спортивных штанов, которые легко скользнули по ботинкам, только заставив меня слегка споткнуться. Я бы еще сняла толстовку, когда мы туда доберемся. Было слишком холодно, чтобы думать о том, чтобы оставаться в легкой футболке дольше, чем это необходимо.
— Хорошо, — сказала я, поднимая глаза и обнаруживая, что он наблюдает за мной настороженным взглядом.
Он провел пальцами по моему подбородку и направился к двери. — Не снимай капюшон, пока я не проедусь достаточно, чтобы убедиться, что у нас нет хвоста.