Монстр
Шрифт:
Здорово.
Импровизированная охрана.
— И за это я получу…
— Десять тысяч за захват. По две штуки каждый день после этого, пока я не разберусь со всем раз и навсегда.
Ну, по крайней мере, для разнообразия мне не нужно убивать.
— И? — подсказал я, приподняв бровь.
— И ты получишь его в том же виде, в каком я его забрал.
— Хорошо, — сказал я, направляясь к выходу из переулка. — Ты знаешь, где оставить деньги, — крикнул я, даже не потрудившись оглянуться через плечо.
Только
Я не мог видеть ничего из предполагаемой импровизированной охраны, о которой меня предупреждали, но это не означало, что ее не было на месте.
Я натянул кожаную куртку, натянул перчатки в тон и поднялся по старой шаткой пожарной лестнице.
Три часа ночи.
Свет в комнате погас почти два часа назад. Это было нужное время.
Я присел на корточки на лестничной площадке, вытащил отмычку из заднего кармана и принялся за дверь.
Тридцать секунд для обычного замка.
Мне потребовалось двадцать.
Вот тебе и безопасность.
Но как только я подумал об этом, поворачивая ручку, я понял свою ошибку. Бутылка с грохотом упала на пол. Алекс чертов-блядь Миллер поставил бутылку на дверную ручку.
Это был один из способов узнать, не вломился ли кто-нибудь.
Я последовал совету Лекса, не теряя времени даром, и распахнул дверь.
Я включил свет, ворвавшись в небольшое помещение.
И замер.
Всего на несколько секунд, прежде чем дотянуться до пистолета, спрятанного у меня за поясом, большого отвратительного Дезет Игл (прим.перев.: Desert Eagle — самозарядный пистолет крупного калибра (до 12,7 мм)) , и прицелился.
В нее.
— Где, черт возьми, Алекс Миллер? — потребовал я, мой голос был достаточно громким, чтобы эхом отразиться от стен.
Девушка осталась наполовину замершей, одна нога была на полу, вторая нога все еще была согнута под углом на кровати.
И она была чертовски великолепна. Как будто мне сейчас нужно было хоть как-то отвлечься.
Может быть, чуть больше пяти футов семи дюймов, стройные, длинные ноги, темно-каштановые волосы, подстриженные до плеч, взъерошенные после сна. Ее лицо было женственным, нежным. Мягкий подбородок, пухлые губы, нос, слегка вздернутый на кончике, и большие темно-карие глаза, кожа как фарфор, но на щеках румянец.
На ней была бледно-голубая легкая футболка и черные штаны для йоги.
Девушка сделала заметный вдох и с трудом сглотнула.
— Я Алекс Миллер.
Блядь.
Я должен был догадаться, что здесь есть подвох.
Конечно, она хотела поиздеваться надо мной.
—
При этих словах ее брови сошлись на переносице.
— Кто ты? — спросила она дрожащим голосом.
Блядь.
Я пугал эту сучку.
Вздохнув, я сунул пистолет обратно в джинсы, подальше от ее глаз и достал шприц.
— Тебе не нужно знать, кто я такой. Но мне нужно знать наверняка, кто Алекс Миллер?
— Есть… удостоверение личности в моей сумочке, — сообщила она, ее взгляд переместился на сумочку на столе рядом с ноутбуком и стопкой блокнотов.
Этого было достаточно для меня. — Сядь, — сказал я ей, и ее задница чуть не упала на кровать.
Я подошел к сумочке, наполовину повернувшись, чтобы не спускать с нее глаз, пока рылся в ней. Нахожу типичное для легкомысленных женщин дерьмо: мятные леденцы, три разных помады, пилочку для ногтей, резинки для волос и, наконец, ее бумажник. Я открыл его, увидев ее права с фотографией, на которой она с гораздо более длинными волосами смотрит в камеру в отделе транспортных средств. И, конечно же, ее звали гребаная Алекс Миллер.
Иисус Христос.
Я вздохнул, бросил ее дерьмо обратно в сумку, увидел зубную щетку и пасту, засунутые в боковой карман, наморщил лоб, затем перекинул длинный ремень сумки через плечо.
— Эй, — начала возражать она, поднимаясь с кровати.
Мой взгляд переместился на нее, и она замолчала, снова садясь. — Во что, черт возьми, ты вляпалась? — спросил я, качая головой, направляясь к ней.
У меня не было выбора.
Никакого.
Я не выполню свою работу… Он умрет. Сначала пострадает. А потом умрет.
Мне пришлось нарушить одно из моих правил.
И эта сучка с ее испуганными глазами и сладким, как мед, голосом собиралась заплатить цену за то, что мне было насрать на другого живого человека.
— Я не знаю, что ты…
Остальная часть ее предложения была прервана визгом, когда я вонзил иглу ей в шею. Ее глаза метнулись к моим. Огромные. Умоляющие. И я чувствовал себя самым большим дерьмом в мире. Расплывчатость овладела ее чертами, и она начала сползать к своему матрасу.
Я оглядел ее комнату.
В конце концов, Лекс был прав.
Это был не просто трюк с бутылкой.
Ее окна были заколочены досками. Повсюду в комнате, на расстоянии вытянутой руки, были бейсбольные биты. На самом деле, скорее всего, именно за ней она и направлялась, когда я ворвался, когда она вставала с кровати. Иду за битой, прислоненной к подножке.
Я посмотрел на ее спящее тело, снова задаваясь вопросом вслух: — Во что, черт возьми, ты ввязалась?
Затем я поднял ее, прижимая к груди, и спустился по пожарной лестнице к своей машине, усадил ее на пассажирское сиденье, а затем направился обратно на склад.