Монстры

Пригов Дмитрий Александрович

Я шел и свежий воздух пил Но вдруг какой-то звук раздался Я моментально огляделся — Оказывается, наступил На неожиданного зайца Какого-то Он плакал, лапку прижимая К груди! но жизнь была живая Вокруг Все было в порядке Чайка лежит словно живая —

Но мертвая! не ножевая Глубокая под сердцем рана Но маленький какой-то странный В головке ровненький овал Чернеет – как поцеловал Кто Неудачно Шел и повстречал я ежика Заглянул ему в глаза Он мне говорит: А ножика Нету у тебя ли за Спиной Я ответил: Милый мой Кто же знает – за спиной Что творится Под одеялом дышит мерно Лошадка, сон ее глубок А я один в полях безмерных Брожу угрюм и одинок И шевелю губами травы И все-тки они были правы Те Которые про Навуходоносора Немножко кушают, немного О счастье думают, потом Под яблоню в густую тень Ложатся и безумно долго Спят А кто это? – а наши кошки Сперва покушали немножко Затем немного подумали о счастье И улеглись спать в густой лиловатой бархатной яблоневой тени в саду На ножках тоненьких как спички Словно из Блока настоящего Ждет подходящей электрички Ночная девочка гулящая Всеми не то чтобы заброшенная Стоит, стоит да и в некошеный Ров Свалится Мимо здания большого и красивого Среди поздней ночи проходил И забитыми все двери находил Лишь записка там: Товарища Нусинова Просим заглянуть к нам двадцать пятого А сегодня тридцать первое – понятно, он Уже заглянул Тиха-тиха деревенька Белым снегом прикровенька Да среди холмов лежит Словно славный кот-Баюн Видит, кто-то там летит лапой хвать его: Аю! Как звать-то? — А он лежит, не дышит

Буквы

1997

Предуведомление

Подобное мы уже имели однажды повод описать. Но артикуляционное становление, как бы составление, выращивание из букв-онтологем стройного растения смысла, поданное как картина, состоящая из исторически-детерминированных разбросанных по разным временам и народам актов в их квазипроцессуальной выстраиваемости – как такое может не заворожить взыскующую и тонко чувствующую душу и не заставить возобновлять поиски сходных глубоко волнующих архисобытий

* * *

Для произнесения первой буквы едет черт-те куда, меняя поезда, а после дилижансы, укутываясь от дождя и ветра в тяжелую серую крылатку, распахивает дубовую дверь какой-то таверны, забивается в угол и, посматривая через плечо в маленькое темное грязное окно, произносит: Е, и обнаруживает себя на польско-литовской границе

* * *

Для произнесения второй буквы находит, что сподручнее всего обернуться в ударника 2-й пятилетки или что-либо подобное и на головокружительной высоте монтируемой домны громко, почти вызывающе выдыхает в искрящийся воздух: В

* * *

Для произнесения третьей буквы обнаруживает себя ребенком в бело-синей матросочке бродящим по старинному саду, забредшим в неведомую беседку, бледным, тонким мизинцем в глубоком молчании на пыльных мраморных перилах выводящим откуда-то выплывающее А

* * *

Затем оказывается в бреду, толи после тяжелых и неудачных родов, толи принесенный незнакомыми крестьянами с соседнего поля битвы в темную избу, где он лежал, окруженный горой погубленных им врагов, то ли после судьбой, либо агентами тайной полиции, порушенной любви, мечется и в горячке выкрикивает: Н-ннн!

* * *

Для произнесения следующей буквы бегает в виде зверя с длинными висящими ушами, завивающимся хвостиком, голубыми глазами, окруженными длинными шелковистыми темными ресницами, оборачивается на чье-то глухое шевеление в темноте кустов и произносит чуть заикаясь: Г-гггг!

* * *

Уже дальше вынужден в виде некоего насекомого переползать многочисленные препятствия, не смея даже приподнять голову, только упорно и неодолимо волоча какую-то неимоверную тяжесть, подвывая: Е-ееее

* * *

Для произнесения седьмой буквы и вовсе оказывается какой-то маленькой клеточкой, стремящейся по потоку крови, достигающей блестящего вздрагивающего сердца, проникающей в него и громко разрывающейся на еще более мелкие, чем сама, крохотная, частичечки с возгласом Л-ллл

* * *

Для произнесения предпоследней буквы стоит посреди поляны огромным дубом, поскрипывающим и покачивающимся, и проезжающему мимо князю, проходящему крестьянину, горожанину, беглецу, вору, убийце, ребенку, птице пролетающей, зверю, безумцу, герою, вождю, насекомому, иноземцу, местному духу, русалке, уху и ежу, таитянке и китаянке местным, философу и антропософу, столяру и маляру, и актеру, и саперу, младенцу и владельцу, клептоману и наркоману, кошке и собаке, и римлянину, и иудею произносит И

Конец ознакомительного фрагмента.