Мор мечей
Шрифт:
Сны ему снились дурные, но такое случалось и раньше. Он хотел бы посоветоваться с опытными капитанами вроде Туркоса или Большой Сосны, но они ушли далеко на восток – по крайней мере, Анеас на это надеялся, – и ему приходилось иметь дело с Минганом, таким же юнцом, как и он сам. Он знал, что одолел засаду у Холодного озера. Но он потерял Ирину, а значит, проиграл. Ненависть к Кевину Орли теперь жгла его.
Минган смеялся и говорил, что они, наверное, победили, потому что такие глупые и юные. Анеаса это не успокаивало, но погони он не
Они лезли вверх так долго, что Анеас сам совершенно измучился от бега. Он знал, что они идут слишком быстро. Что у них не хватит солдат, чтобы сразиться с рогатыми. Что он принимает неверные решения.
Он знал, что потерял Ирину. Ланторн видел, как ее схватили. После гибели матери ничто еще не задевало его так сильно. Рыцарь не мог такого допустить. Она начинала ему нравиться, и к тому же он за нее отвечал.
Он вышел на поляну. Ланторн остановился у него за спиной и выругался. Они забрались очень высоко. Анеас не понимал насколько. Внизу шершавым сырым ковром разворачивались Эднакрэги – горы лежали у них под ногами.
Кружил орел – тоже у них под ногами.
Анеас развернул карту, посмотрел на нее, и маленький вихрь герметической силы закружился у его мокрого лба.
Ланторн скривился. Смотрит на Облака положила руку Анеасу на плечо.
– Взгляни. Внутреннее море.
И действительно, за грядой облаков, за орлом, за горами и далекими озерами на северо-западе виднелась синяя, исчезающая за горизонтом лента воды. Пришедшие из-за Стены по достоинству оценили это чудо, предложив солнцу и всем сторонам света табак.
Ночью спали в холоде и ели всухомятку. Магическую силу не тратили. Анеас привел погоню на такую высоту, чтобы высматривать сверху чужие заклинания и при этом не раскрыть себя.
Когда стемнело и небо заполонили звезды, Анеас несколько часов просидел вместе со Смотрит на Облака. Он никогда не видел такой красоты. Он разложил одеяло на сухой траве, вытянулся на нем и смотрел, как звезды летят по небу. И страдал от того, что натворил.
Если только…
На самом деле они победили в этой битве. Он потерял только двоих, а войско Орли пострадало куда сильнее: одним заклинанием он убил пять рхуков и десятую часть боглинов. Но в нужный момент он оказался слишком далеко от лагеря. Он и не думал, что Орли захочет схватить Ирину.
Смотрит на Облака лежала рядом с ним.
– Она жива. Я ее чувствую. У нее в голове что-то дурное.
– Господи, – простонал Анеас.
И ощутил всплеск силы где-то на севере. Выскочив из-под одеяла, он мгновенно замерз.
Светили звезды.
– Я чувствую, – сказала Смотрит на Облака.
Анеас подошел к пригорку, с которого осматривал северные земли под собой. В темноте он наступил на чью-то чашку и сломал какую-то ветку. Треск показался очень громким, но враг был далеко.
Смотрит на Облака тоже выбралась из-под одеяла и подошла к нему.
– Вот он, – сказал Анеас. – Черт возьми. Копим силу.
– Он тратит очень много.
– Наверное, ищет нас, – мрачно усмехнулся Анеас. – А может, и пропавших рхуков.
Смотрит на Облака долго вглядывалась в эфир.
– Он хочет сломать ее разум. Сделать ее рогатой тварью. С этим я справлюсь.
Три дня она была пленницей. Рабыней. Ее никто не насиловал, но в остальном относились к ней как к вещи. Походя били, заставляли таскать тяжести, распоряжались ею.
Сначала она думала, что Орли ее защитит, но он не собирался делать ничего подобного. Когда кто-то ее ударил, а Орли только улыбнулся, рогатые твари осмелели.
Ногу он ей вылечил, но образовался длинный черный шрам, похожий на татуировку. Она боялась, что в ней осталась чужая магия. Еще сильнее она испугалась, когда увидела одного из рогатых голым: черные шрамы покрывали все тело.
И Орли вложил что-то ей в голову.
Ирина покрылась синяками. Их было не так много, но она боялась… всего. И нечто в голове ее мучило.
Ночью, в лагере, он вламывался в ее разум. К этому ее готовили: герметическими силами она не владела, но принцессу империи учили защищаться от всего. Она выстроила вокруг себя высокие стены из белого мрамора. Он покрыл их кровью и слизью, он жег их огнем и гнал на них отвратительных тварей, оставлявших следы кислоты, но все же стены выдержали. Черное яйцо в голове было как предатель в замке. Но она окружила стенами и его, закрыла яйцо другими мыслями.
Во второй раз он послал на белые стены темные, обольстительные эманации, неожиданно приятные. Она чуть не сдалась, но все же устояла.
Наконец, она научилась строить стены так же быстро, как он нападал на них, и даже быстрее. Утром она боялась уже меньше. Ирина не могла объяснить этого даже самой себе, но победа внутри собственного разума помогала. Но, чтобы сопротивляться, она должна была бодрствовать. С каждой ночью она становилась все слабее.
Она обнаружила, что спит на ходу. Рогатые пинали ее, чтобы она проснулась, и били палками по ногам. Заплечного мешка и легких туфель при ней больше не было. Все тело болело.
Но она продолжала думать. Она даже предположила, что могла бы заключить с Орли союз или сделать вид, что сдается. Но она не могла представить, что покорится ему. Запах и вросшая в тело броня вызывали у нее отвращение. Ни с кем она не могла вступить в переговоры. Никому не могла предложить ничего ценного.
Были и другие пленники. Банда, видимо, напала на селение где-то на востоке, рядом с Тикондагой. Они вели за собой несколько детей и женщин, которые делали всю работу в лагере. Если кто-то злил рогатых, его били. На третий день одну из женщин обезглавили. Тело бросили в лагере на съедение мухам. Рогатая тварь воткнула в труп маленький нож, как будто заставляя его встать. Мертвая женщина не двинулась, рогатый плюнул на нее и поднялся. Понюхал воздух и подошел к костру.